Вот вам и вся брехня. Сволочи отбирают у меня текст, и все, что мне хотелось бы сказать еще о Джимме Картере, подождет другого времени и места. В настоящий момент, не имея ничего, что заставило бы меня передумать, я предпочел бы увидеть в Белом доме Джимми Картера, а не кого-либо другого, за которого нам, вероятно, дадут шанс проголосовать. А сейчас это сводится к Форду, Рейгану и Хамфри.

Из четверых только Картер – неизвестная величина, и один этот факт говорит все, что мне нужно. Да, признаю, чтобы проголосовать за Картера, потребуется многое принять на веру – сделать, так сказать, Большое Допущение, но я в общем и целом не против. На мой взгляд, у него достаточно мании величия, чтобы ту же манию приложить к исполнению обязанностей президента так, чтобы, глядя на свое отражение в зеркалах Белого дома, он был бы так же им доволен, как и у себя в Плейнсе.

Остается еще тот факт, что у меня есть его речь на День права, а она – гораздо лучшая причина проголосовать за него, чем все, что я слышал или видел в ходе предвыборной кампании. Я никогда не считал, что проблема с Картером в его двуличности, в том смысле, в каком имеет две стороны одна монета. Но в настоящий момент он в первую очередь политик, лишь так можно попасть в Белый дом. Если у Картера два лица, то, на мой взгляд, они расположены одно позади другого, но оба смотрят в одну и ту же сторону, а не в разные одновременно, как твердят сторонники Губерта Хамфри.

Еще мне сейчас пришло в голову, что многие, кто старается не пустить Картера в Белый дом, вообще его не знают. Многие, обвиняющие его во лжи, в притворстве, двусмысленности и «туманности», не потрудились внимательно выслушать то, что он говорит, или попытаться читать между строк, когда Картер выступает с каким-нибудь приторным заявлением вроде того, каким он заканчивает многие речи: «Я просто хочу, чтобы у нас снова было правительство, такое же честное и правдивое, справедливое и идеалистичное, полное сочувствия и любви, как американский народ».

Впервые услышав это от него в Нью-Гэмпшире, я был ошарашен. Было такое впечатление, что он съел немного кислоты, которую я приберег, чтобы предложить ему, едва он скажет что-нибудь про «впустить в жизнь Иисуса». Но после пятого или шестого раза мне стало казаться, что я слышал это задолго до того, как вообще узнал имя Джимми Картер.

Потребовалось время, чтобы выкопать нужное в памяти, но когда оно наконец всплыло, я узнал слова покойного великого либерала Эдлая Стивенсона, который свел проблему к краткому и совершенному афоризму: «При демократии народ обычно имеет то правительство, которого заслуживает».

Rolling Stone, № 24, 3 июня, 1976

Сенатор Кеннеди, выдающиеся соотечественники, друзья юридического факультета Джорджии и мои личные друзья!

Иногда даже выдающийся юрист Верховного суда, принимая приглашение, не знает всей подоплеки. Согласиться выступить с сегодняшней речью меня, по сути, подтолкнула жена, но еще больше сын. Но на самом деле согласился я, чтобы поправить самооценку. В 1969 году было создано Общество Л. К. С. Ламара, я сам участвовал в его основании и высоко его ценю. В этом году меня как губернатора Джорджии пригласили еще с двумя выдающимися американцами выступить на ежегодной конференции, которую оно как раз сейчас проводит.

Вчера вечером я узнал, что, согласно готовящейся программе, здесь выступит сенатор Кеннеди. Организаторы запрашивали десятку за входной билет. Сегодня в полдень перед Обществом Ламара выступит сенатор от Теннеси Уильям Брок. Мне стало известно, что за входной билет просят семь с половиной. Вчера в полдень была моя очередь, и я спросил функционеров Общества Ламара, какова была стоимость билета на ланч. Мне ответили, что билет бесплатный. На что я ответил: «Вы хотите сказать, что приглашенным не придется даже платить за ланч?» И услышал: «Нет, ланч мы предоставляем бесплатный».

Поэтому когда мой сын Джек пришел и сказал:

– Я о тебе лучшего мнения, чем ты думал, папа. Я заплачу семь долларов за два билета на ланч.

Я решил, что приглашение по три пятьдесят отчасти спасет мое эго, и вот почему я на самом деле здесь.

У меня не хватает образования говорить с вами о праве. Да, я не только фермер, выращивающий арахис, но еще и инженер и физик-ядерщик, но никак не юрист. Я намеревался сегодня говорить о политике и о том, как ее механизмы соотносятся с правом, но после замечательного и отточенного комментария по вопросам политики сенатора Кеннеди и его анализа проблем Уотергейта я, пока шла его пресс-конференция, заскочил в соседний кабинет и изменил заметки к моему выступлению.

Я питаю глубокий и глубоко прочувствованный интерес к системе уголовного права. Не получив юридического образования, я вынужден был идти тяжелым путем. Я много читаю и много слушаю. Немало сведений о должном применении уголовного права и системе равноправия я почерпнул у теолога Рейнголда Нибура. А многое о том, что правильно и что нет в нашем обществе, у одного моего друга, поэта Боба Дилана. Слушая его вещи «Одинокая смерть Хэтти Кэрролл», «Как катящийся камень» и «Времена меняются» я научился ценить динамику перемен в современном обществе.

Я вырос в семье землевладельца, но, сомневаясь, что сознавал истинные взаимоотношения между землевладельцем и теми, кто работает на ферме, пока не услышал запись Дилана «Не стану больше работать на ферме Мэгги». Поэтому сегодня я буду говорить, исходя из сведений, собранных благодаря тому, что я почерпнул у Рейнголда Нибура и Боба Дилана.

Среди прочего Нибур пишет, что прискорбный долг политической системы – водворять справедливость в порочном мире. Далее он говорит, что невозможно без права водворить или поддерживать справедливость, что законы постоянно меняются, чтобы стабилизировать действия и противодействия сил в динамичном обществе, и что в своей совокупности право есть выражение структуры управления.

Как фермер, вот уже три года занимающий пост губернатора, я на собственном опыте убедился в недостаточности моего понимания того, что должно делать для своего народа правительство. Я постоянно учился, иногда у юристов, иногда на практике, иногда на промахах и ошибках, на которые мне указывали постфактум.

На этой неделе у меня был ланч с членами судебной комиссии сената, и они говорили про «ордер на обыск по согласию». Я не знал, что такое «ордер на обыск по согласию». Мне объяснили: «Ну, это когда к дому подходят два полицейских. Один идет к двери и стучит, а другой бежит к черному ходу и кричит: „Войдите!“». Должен признать, как губернатор я часто ищу способы, как воплотить мои собственные чаяния, – не столько испытывая на прочность закон как таковой, но из сходных побуждений.

Мне хотелось бы коротко остановиться на практических сторонах деятельности губернатора, глубоко озабоченного недостатками системы, которой вы так очевидно гордитесь.

Я полностью воздерживался от назначений в области права, исходя из возможной политической поддержки или прочих факторов, и в каждом случае выбирал судей Верховного суда, довольно часто судей Джорджии, а также судей апелляционного суда исходя из анализа, представленного исключительно компетентной, открытой и квалифицированной группы выдающихся граждан нашего штата. Этим я горжусь.