– Если будешь хорошо себя вести.

– В таком случае прости, что я оттягиваю неизбежное. – Теперь в распоряжении Маркуса были четыре заряженных мушкета. Сунув их под мышки – по два с каждой стороны, – он перебежал к другой груде трупов и продолжил собирать оружие. – Раз уж мы оба заняты выжиданием, может быть, не откажешься удовлетворить мое любопытство?

Джен проникновенно вздохнула:

– И тогда ты скорее выйдешь ко мне?

– Возможно.

– Ты пытаешься выиграть время. Знаешь, у твоего обожаемого полковника был не очень-то цветущий вид.

– А ты все же сделай одолжение, – проворчал Маркус, забивая шомполом еще один заряд. – Ты называла себя обыкновенной чиновницей.

– Я лгала, – проговорила Джен. Почти лукавая нотка в ее голосе прозвучала так знакомо, что Маркуса затошнило. – Я часто лгу. Это часть моей работы.

– А как насчет остального?

– Чего именно?

Маркус разорвал зубами очередной картуз и ощутил на губах солоноватый привкус пороха. Он выплюнул свинцовый шарик в дуло мушкета.

– Ты сама знаешь. Насчет нас с тобой. Тебе же с самого начала было на меня наплевать, верно?

Джен опять вздохнула:

– Какого ответа ты ждешь? «Вначале это была лишь работа, но после всего, что мы пережили вместе…» – Она презрительно фыркнула. – Честно говоря, Маркус, ты сам напросился. Завоевать твое доверие было совсем не трудно. Капелька страха, капелька беззащитности – и ты примчался спасать меня, как рыцарь на белом коне из детской сказки.

– Я верил тебе, – бросил Маркус.

– Разумеется, верил. Я знала, что ты поверишь. Все это есть в твоем личном деле. Кстати, местами это весьма занятное чтение. – Джен сделала паузу. – Ну же, Маркус? Хочешь узнать правду о том пожаре?

– Я и так знаю правду, – отозвался Маркус и, забив пулю на место, отшвырнул шомпол.

– Ты уверен? – Маркус, и не видя Джен, точно знал, какая улыбка играет сейчас на ее губах. – Это и в самом деле крайне занятное чтение.

Семь мушкетов. Этого, пожалуй, хватит. «Она не даст мне сделать семь выстрелов». Маркус взял первый мушкет, сделал глубокий выдох и выступил из-за статуи. В неверных отсветах далеких огней смутный силуэт Джен был едва различим.

– Я думал, что полюбил тебя, – сказал капитан.

– Бедненький Маркус, – ядовито отозвалась Джен. – Все, чего он хотел…

Маркус нажал на спусковой крючок. Оглушительно грохнул выстрел, привычно ударила по плечу отдача. Водопад ослепительнобелых искр окутал Джен, но Маркус, схватив оставшиеся мушкеты, уже перебегал под прикрытие другой статуи.

– Чего, собственно, ты хочешь добиться? – осведомилась Джен, когда вторая пуля отскочила от ее невидимого щита и с визгом канула в темноту. – Или это пресловутый «последний рубеж» – из тех, на которых вы, военные, так любите стоять насмерть? – Маркус сделал третий выстрел и промахнулся на несколько ярдов. Джен рассмеялась. – Что ж, это я могу тебе устроить.

Маркус, задыхаясь, бросился на пол. Знакомый скрежещущий визг разорвал воздух, и статуя, от которой он только отбежал, разлетелась на сотни осколков. Джен неторопливо сделала пару шагов вперед, вытянула шею, всматриваясь в клубы дыма и пыли. Маркус перекатился, вскочил, навел заряженный мушкет и выстрелил. Теперь выстрел попал прямо в цель, и долю секунды он наблюдал, как свинцовая пуля застыла, уткнувшись в стену слепящих искр. Затем ее отшвырнуло обратно, почти в него, и Маркус, нырнув вбок, услышал за спиной звонкое цоканье пули, отскочившей от камня. Джен хохотала.

Осталось три выстрела. Джен наверняка полагает, что он опять перебежит в другое место, и потому Маркус, схватив один из оставшихся мушкетов, выстрелил оттуда же, что и прежде. Пуля ушла слишком высоко, но Маркус не стал мешкать, дожидаясь результата. Сжимая в руках два последних мушкета, он откатился в сторону и неуклюже вскочил на ноги в тот самый миг, когда Джен ленивым взмахом правой руки проделала в полу воронку каменного крошева.

Прямо перед Маркусом высилась очередная статуя – гигантский омар, державший в клешнях высоко над головой две человеческие фигурки. Интересно, мелькнула праздная мысль, превозносит он людей или собирается перекусить пополам? Маркус вскинул мушкет к плечу, прицелился в смутный, едва различимый силуэт Джен и нажал на спуск. Знакомо клацнул затвор, что-то зашипело, но выстрела не произошло. То ли негодный порох, то ли затравочное отверстие забилось грязью. «Мы же вечно сплавляли аскерам всякий хлам», – подумал Маркус. Впрочем, теперь уже было поздно сожалеть об этом решении Военного министерства. Маркус схватил последний мушкет и бросился в атаку.

Джен стояла у одной из статуй, ограждавших выход. Руки ее были широко раскинуты, и она по-прежнему улыбалась. Маркус резко остановился в двадцати ярдах и вскинул мушкет к плечу. Почти сожаление отразилось на лице Джен, когда она подняла руку…

И круто развернулась на хруст камня. Статуя рядом с ней, изображавшая грудастого кузнечика, зловеще медленно валилась набок. На верху ее, обхватив ногами камень, восседал юный убийца, залитый кровью, и скалился в дерзкой ухмылке.

Джен подняла левую руку, растопырив пальцы. Полыхнула стена искр, и скрежет невидимого ножа по невидимому стеклу превратился в надсадный визг, нараставший до тех пор, пока у Маркуса не заныли зубы. Ослепительно-белые искры налились багрянцем, затем стали кроваво-алыми, неистово заполыхали от напряжения, удерживая в воздухе добрую тонну камня.

Маркус повел дуло мушкета вниз. Двадцать ярдов. Трудно попасть в цель с такого расстояния, тем более из заряженного впопыхах дрянного аскерского мушкета, трудно – но не невозможно. Впрочем, лучшего случая ему больше не подвернется, уж это наверняка. Маркус нажал на спуск и почувствовал привычный толчок отдачи.

В этот краткий миг он увидел Джен – не эту чудовищную пародию на нее, а женщину, которая робко положила голову ему на плечо, когда они ночью переправлялись через Тсель. Мысленным взором Маркус увидел, как выстрел попадает в цель, как мушкетная пуля разрывает ей живот и, пройдя насквозь, оставляет на спине рану величиной с его кулак. Кровь на ее губах, последние судорожные вздохи. Стекленеющие глаза неотрывно смотрят на него…

Пуля прошла мимо. Маркус заметил, как она высекла искры о камень и с воем унеслась в пустоту. Ухмылка Джен превратилась в звериный оскал, и она бешено наискось взмахнула правой рукой. Искажающая волна, полоснув с ревом воздух, ударила в исполинского кузнечика. Мгновение ничего не происходило; затем Джен повернула руку, как поворачивают в ране нож. Статуя и хандарай, оседлавший ее, взорвались одновременно и с невероятной силой. Осколки камня засвистели вокруг Маркуса, быстрые и смертоносные, как картечь.

Капитан отшвырнул ставший бесполезным мушкет и бросился бежать. До ближайшей статуи было шагов десять-двенадцать, но Маркусу показалось, что он бежал целую вечность и каждую секунду ждал, что чудовищная волна обрушится на него и превратит в кровавое месиво. Он благополучно проскочил мимо этой статуи и бежал бы дальше, но что-то дернуло его за рукав мундира. Маркус резко развернулся и оказался лицом к лицу с молодым ворданаем, который двумя руками вцепился в его рукав. Маркус медленно моргнул.