class="p1"> — Хочешь вернуть одежду и возможность хотя бы иногда выходить отсюда?

— Да…

— Сделаешь, что угодно?

Это был страшный вопрос, прозвучавший именно тогда, когда принц о нем думал. Вольвион не смог ответить сразу, и свет ушёл на ещё одну вечность холода, стыда и боли, постоянного страха, к которым прибавились голод и жажда.

Когда в следующий раз свет вернулся, Вольвион был уже согласен на всё. И испытал неописуемое презрение к себе, когда Морифинвэ, поднеся факел к лицу принца, опаляя растрепанные волосы, сказал:

— Это была шутка. Мне не нужно от тебя ничего, кроме присутствия. Я лишь хотел проверить, как быстро ты сдашься. Интересно, на что ты всё-таки согласился, а?

Расхохотавшись, не дожидаясь ответа, Феаноринг ушёл, и свет снова погас.

***

— Жаль, я не увижу этот торжественный момент, — вздохнул Макалаурэ слишком глубоко, и, скривившись, зажмурился: он знал — если начнётся кашель, будет очень больно.

Несмотря на то, что голос менестреля звучал уже немного твёрже и увереннее, не так хрипло, как раньше, на лоб не приходилось постоянно класть компресс, общее состояние пока совсем не радовало.

— Братья тебе подробно расскажут, — улыбнулась знахарка, поднося к ноздрям Феаноринга тлеющий пахучий листок.

Голова закружилась сильнее, все чувства пропали.

Смотря на заснувшего Макалаурэ, эльфийка со вздохом покачала головой и, окунув листочек в воду, убрала его в маленькую коробочку. Надо заняться снадобьями. Всё, что росло в Валиноре при свете Древ, погибло. Запасы трав были, но никто и никогда не собирал много, поэтому практически не осталось ингредиентов для целебных отваров и мазей.

Для некоторых раненых внезапное прекращение лечения сейчас будет означать ухудшение состояния и смерть.

***

Порт наполнился эльфами Второго Дома, державшими в руках факелы.

Тьма, пламя, дым перемешались в пёструю мозаику, разрываемую сотнями голосов. Дворец принца Вольвиона, теперь перешедший во владение брату Феанаро, смотрел на опускающиеся полотна парусов выбитыми окнами и выломанными дверями. Ветер, прилетевший с моря, выл в опустевших коридорах, и этот вой напоминал плач.

Порывы усилились, играя алыми флагами на мачтах, и со всех сторон затрубили рога.

— Счастливого плавания! — послышались крики.

— Ждите нас в Средиземье!

— Удачи в пути!

В воздух взлетели шлемы и щиты, устремились острия мечей, пылая отражённым пламенем факелов.

***

Окружённый воинами Морифинвэ, принц Вольвион стоял на палубе и смотрел на убираемые трапы и поднимающиеся из воды якоря. Его уже не держали закованным, но легче ни капли не стало. Принц вглядывался в толпу в порту, отчаянно надеясь увидеть там брата. В последний раз. Верить, что он приведет воинов и спасёт свой народ, глупо. От этого только больнее.

«Зачем меня привели? Хотели бы казнить, сейчас самое время. Почему я ещё жив?» — думал Вольвион, смотря, как первые корабли отчаливают. Ветер усиливался, стало холодно и как будто темнее. Резкие порывы вышибали дыхание, норовили сбить с ног.

Принц много лет прожил в порту, и не помнил, чтобы поднимался такой силы шторм.

***

Морифинвэ вышел на палубу, ведя под руку Митриэль, а сзади на поводке плелась обнаженная дрожащая пленная принцесса. Обе эльфийки были напуганы примерно одинаково.

Увидев сестру, Вольвион инстинктивно рванул к ней, но стражники больно выкрутили руки, а в спину упёрся меч.

— Она станет нашим талисманом! — крикнул Морифинвэ, указывая на Айриэль. В руках Нолдо звякнул металл. Развязав веревки, Феаноринг сковал запястья девушки плотно прилегающими браслетами, привязал к ним толстый канат и повел вперёд по палубе.

Вольвион начал отчаянно вырываться, уже не понимая, что силы неравны, что сделать всё равно ничего не сможет. Он что-то кричал, но ветер нещадно хлестал его, глуша слова и имена. Оставалось лишь смотреть, как конец каната, привязанного к оковам, закрепили на носу корабля.

И толкнули принцессу Айриэль за борт.

С отчаянным криком эльфийка повисла на середине расстояния до воды, раскачиваясь из стороны в сторону. Ветер трепал ее длинные волосы, сдувал с лица слёзы.

Из порта послышались крики, одобрения и осуждения в равной степени. Кто-то просто смеялся.

Все корабли уже отчалили, устремились во тьму. Ставший почти ураганным ветер заставил эльфов уходить с причалов, искать укрытие.

Но ушли не все. Митриэль видела — муж до последнего ждал, что она спустится к нему по трапу.

С ужасом смотря на кричащего что-то Вольвиона, на ухмыляющегося Морифинвэ, эльфийка подбежала к борту и прыгнула.

— Дайте мне лук и стрелы! — приказал Феаноринг. — Она моя. Или ничья.

Море взволновалось, вспенилось. Во тьме и завывающем ветре просвистели стрелы.

Мгла закрыла звёзды, хлынул ледяной дождь. Среди клубящегося мрака на небе то и дело тучи складывались в грозное и прекрасное лицо девы.

Примечание к части Иллюстрация Анастасии Миненковой https://vk.com/photo443220075_457252155

Группа артера https://vk.com/publicartnora

Примечание к части Интим Улыбка означает радость

Иримэль улыбалась.

Решив для себя, что не хочет разбираться в оттенках, полутонах и узорах каждого мимолётного движения губ эльфийки, Тэлуфинвэ сделал один единственный вывод — улыбка означает радость.

Соединив две кровати вместе, девушка из Тэлери и нолдорский принц обустроили свою каюту так, чтобы сделать плавание наиболее приятным.

— Тебе нравится? — спросил младший Феаноринг, зная — такие слова необходимо произнести.

Ответом стала улыбка. А потом — поцелуй.

Не разбираясь в оттенках, полутонах и узорах каждого касания губ, Тэлуфинвэ решил для себя — целует, значит, довольна.

Что-то глубоко в душе неприятно укололо сердце, возрождая в памяти картину, способную разбить вдребезги любой удобный довод — перед глазами снова заалела кровь, и белокаменный маяк покрылся красными липкими пятнами, идеально гладкие стены испещрили уродливые шрамы от стрел и клинков, в темнеющих багровых лужах заплясали отражения пламени.

***

Всюду сидели и лежали неподвижные тела, слышались стоны и ругань раненых, победившие