Как ни странны исторические описания того, как какой-нибудькороль или император, поссорившись с другим императором или королем, собралвойско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяччеловек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколькомиллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех силнарода, заставило покориться народ, — все факты истории (насколько она намизвестна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехивойска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайнеймере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войскоодержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущербпобежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народлишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.

Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящеговремени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степенипоражения австрийских войск — Австрия лишается своих прав, и увеличиваютсяправа и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожаетсамостоятельное существование Пруссии.

Но вдруг в 1812-м году французами одержана победа подМосквой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия пересталасуществовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потомнаполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что полесражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения,уничтожившие армию Наполеона, — невозможно.

После Бородинской победы французов не было ни одного нетолько генерального, но сколько-нибудь значительного сражения, и французскаяармия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример изистории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейкаисториков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалосьстолкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количествавойск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилосьна глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, ивойна эта была величайшая из всех известных войн…

Период кампании 1812 года от Бородинского сражения доизгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причиназавоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила,решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях,а в чем-то другом.

Французские историки, описывая положение французского войскаперед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке,исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей ирогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестныемужики жгли свое сено и не давали французам.

Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потомучто мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву сподводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и всебесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги,которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагамипо всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольнодолгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым — поняв, чтодело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первуюпопавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, такразумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе стем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела инастаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можносебе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описанияпроисшедшего поединка.

Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, былифранцузы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские;люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, — историки, которыеписали об этом событии.

Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая нипод какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление послесражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловлямародеров, переимка транспортов, партизанская война — все это были отступленияот правил.

Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он вправильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противникаувидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову иимператору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будтосуществовали какие-то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря нажалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим поположению людям казалось почему-то стыдным драться дубиной, а хотелось по всемправилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделатьискусное выпадение в prime [первую] и т. д., — дубина народной войны подняласьсо всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов иправил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего,поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всенашествие.

И благо тому народу, который не как французы в 1813 году,отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно иучтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который вминуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие вподобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину игвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести незаменяется презрением и жалостью.

Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от такназываемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихсяв кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народныйхарактер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпойпротив толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут,когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когдапредставляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы наКавказе; это делали русские в 1812-м году.

Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что,назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только неподходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанномуза непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий долженсосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.