Наоми и Ева продвигались вперед по прерии, по каменистой земле, на которой рос лишь цепкий и мясистый пенсильванский трищетинник. После того как по нему с хрустом проходили лапы и проезжали колеса, он все равно распрямлялся навстречу восходящему солнцу.

И тут Алекс начал рыдать.

Пройдя еще полмили, Наоми и Ева застонали.

— Ну сделай что-нибудь, ма! Вернись и задави его! — мысленно обратилась к Еве Наоми.

— Не обращай на это внимания. Это провокация, — постаралась успокоить ее Ева.

— Он противный! Пусть его схватит инфаркт! — захныкала Наоми.

— Нет уж, только не с моим сердцем, — подумала Ева.

— Возможно, это просто миниатюризация, — думал Алекс, — нас уменьшили и используют для спецэффектов в мультфильме «Заброшенный остров динозавров». Этот климат просто убьет меня. Или же я окончательно сойду с ума, копаясь в собственных мозгах.

— А ты не знаешь, что мне нравилось в Алексе? — подумала Ева.

— Нет. А что? — удивилась Наоми.

— Точно не знаешь? Жаль. Сама я уже все забыла. Должно же было быть хоть что-то, что мне в нем нравилось?

Алекс отыскал ботинки, завязал шнурки и зашагал по песку, следуя за отдаленным гулом мотора джипа. Ева ехала впереди, объезжая деревья и звучно громыхая по камням. Но вот она остановилась и повернула оптическую башенку.

— Там дорога, — громко проговорила она.

Наоми подняла голову. Так вот оно как выглядит. Телеграфные столбы и все остальное.

Джип и бронтозавр взобрались на узкую полоску асфальта, ведущую с севера на юг. Наоми прилегла на обочине, джип остановился, — они дожидались старуху.

Наконец на насыпи показался Алекс, сжимающий в руке зеленую бутылку из-под шампанского.

— Цивилизация, — хрипло проговорил он.

Они двинулись на юг по дороге. Спустя час они дошли до знака «Аризона, автострада 80». Еще через некоторое время им встретился новый знак: «Родео, Нью-Мексико, 3 мили».

Наоми остановилась передохнуть. Она постояла на солнце, высунув язык и тяжело дыша. Затем обернулась, оглядывая горизонт. Алекс опять отстал. Дожидаясь, пока он подойдет, Наоми поскребла головой о плечо, растирая ячмень на нижнем веке.

— У меня вопрос, — объявила наконец Наоми. — Почему здесь три разных солнца?

— Алекс, — повторила Ева, — у Наоми вопрос.

— Три солнца, — сказала Наоми. — Как такое возможно?

— А это и невозможно, — ответил Алекс. — С точки зрения астрофизики у них перепутаны фазы, что вызывает большие сомнения в их реальности. Возможно несколько объяснений. Первое: мы все умерли, и это нечто вроде чистилища. Второе: у кого-то из нас навязчивое видение или повторяющийся сон. И третье: солнца — просто мираж. Иллюзия, порожденная искривлением времени.

— Искривлением времени?

— Ну да. Если мы втроем находимся в разных временных системах, то мы можем видеть три разных солнца, располагающихся в трех разных местах. Это предполагает, что мы оказались в «кармане Вселенной».

— Ни у кого мы не в кармане, — отрезала Наоми. — Мы сидим на дне колодца.

— Ладно, я рада, что хоть с этим все ясно.

— А я бы с радостью дал кому-нибудь по мозгам, — сказал Алекс.

— Не мне, — ответила Ева. — Тем более у меня и мозгов-то нет.

И тройка продолжала свой путь на юг к видневшимся на горизонте зданиям города.

— Где же поисковые партии? — спросила Наоми. — Почему нас не ищут и до сих пор не спасли?

— Они спасут нас, когда мы им понадобимся, — ответил Алекс. — И уверен, они знают, где нас искать.

— А чего они могут захотеть от нас? — шепотом спросила Наоми.

— Мы — оружие, — сказал ей Алекс. — Мы секретное биологическое оружие, которое нужно прятать. И правительство прячет нас на астероиде в карантине. Мы классифицированы как вирус, который возник в лаборатории по разработке биологического оружия и поразил всех лабораторных крыс. Но нас пришлось спрятать, потому что мы возникли слишком рано. Мы обладаем секретами телепатии и лекарства от рака. Мы представляем угрозу для современной науки, находящейся в бедственном положении. Мы бессмертны, Наоми. Мы способны идти сквозь смерть. Мы бессмертны, но болезненно общительны и разговорчивы и можем заразить этим кого угодно. А бессмертие — это самая страшная катастрофа, Наоми. Оно никогда не заканчивается.

— А почему это случилось с нами? — спросила Наоми.

— Таков наш удел, судьба, — ответил Алекс. — Это как в притче про трех китайских братьев. Первый мог выпить океан в один глоток. Второй — задержать дыхание на три дня. И они были похожи друг на друга. Знаешь почему? Потому что они были чудовища, монстры. Не три чудовища, связанные вместе, нет. Это одно чудовище, разделенное на три части. Но ты зря обращаешься ко мне за советом, Наоми, от меня ничего не осталось. Только сленг автомобилиста и призрачный гнев на прошлое. Все самое важное уже произошло, и теперь я хотел бы попросту помереть. Но и это желание, похоже, исполнилось наряду со многими другими. Железо от коррозии становится ржавым и красноватым, а медь — зеленеет. В мясе заводятся черви, а мысли превращаются в речь. Все это подкрадывается незаметно. И понимание медленно и постепенно прокрадывается в мой мозг. Во «Франкенштейне», в самом начале фильма, горбун разбивает кувшин. Так вот, он разбивает кувшин с «умными», хорошими мозгами, и ему приходится взять себе мозги уголовника. В общем, все с самого начала пошло дерьмово.

Они подошли к дорожному знаку, обозначавшему начало города Родео, штат Нью-Мексико. Наоми уже видела крыши домов. Они миновали коровью ферму — ряд сараев и амбаров с оловянными крышами, брошенный жилой фургончик, стога сена и ирригационные канавы. На самом шоссе тут и там блестели на солнце осколки стекла.

В центральной части города блочные дома стояли белые и четкие, похожие на передержанный снимок, словно из сверкающего пепла, и казалось, что их в любой момент может сдуть ветром. Вот бар, почта, бакалейная лавка.

«Много веков назад, — решила про себя Наоми, — пустыня была дном океана. И муравьи на самом деле произошли от крабов. Да и кактусы напоминают коралловые рифы».

Тройка вошла в город. Они раньше встречали города в пустыне, но это были всегда необитаемые города. Один раз они нашли доисторический парк аттракционов и развлечений. В другой раз наткнулись на лагерь для интернированных. Еще как-то набрели на полуразрушенный зиккурат ацтеков. Пересекали болото с колючей проволокой, оставшейся со времен последней войны, шли через нигерийские просовые поля с возвышающимися над ними зернохранилищами. Видели отвалы шлаков и кратеры метеоритов. Но не видели ни одной реки. И ни разу не шел дождь.

Здесь им встретились и машины. Несколько «шеви» на подъездных дорожках домов и оборудованный для перевозки лошадей грузовик у почты. И несколько развалюх без колес, уже основательно вросших в землю.