К моему безграничному удивлению. Алексей вышел из машинысам, правда головой тряс и морщился. Слегка пошатываясь, он подошел к парням исгреб брошенное на землю оружие. Мы попятились.

— Где запал? — спросил Алексей.

— Что? — не поняла я.

— Где кольцо от гранаты?

— Не знаю. Не помню, куда его дела.

— Ты что, спятила?

— Нет, испугалась. Что ж теперь делать-то, а?

— Брось ее к чертовой матери, скорее. Ну, я и бросила.Алексей упал на землю, увлекая меня за собой. «Тоета» красиво сверкнула ирассыпалась, а четверка парней предусмотрительно залегла. Если кого и задело,так я не нарочно.

— Чокнутая, — уверенно сказал Лешка, вскакивая. Мыбросились наутек. — Соловей где? — спросил он на бегу.

— В машине. Чика погиб.

Соловей все еще сжимал пистолет в руке, но был без сознания.Алексей сел за руль, а я сзади, рядом с раненым. Вытряхнула содержимое аптечки:к счастью, вата и бинт имелись, хотя, по моему мнению, Соловью это вряд лимогло помочь.

— Зовут-то его как? — спросила я.

— Пашка, — бросил Алексей, не оборачиваясь.

— Боюсь, легкое задето.

Я перевязала Пашку, кровотечение как будто прекратилось, новыглядел он — хуже не бывает.

Теперь следовало о себе позаботиться, не хватало толькокровью истечь. Я стащила кофту и перетянула руку выше локтя жгутом, которыйобнаружила в аптечке. Остатками ваты вытерла кровь. Пуля прошла вскользь, житьбуду, но зрелище не для слабонервных. Алексей косился в зеркало.

— Куда мы? — спросила я, откинувшись на спинкусиденья и слегка расслабившись.

— На дачу.

— Пашку к врачу надо, он умрет.

— Врач будет. Привезу. Сейчас главное — безопасность.Ты чего не сбежала?

— Куда? Я ведь все доходчиво объяснила, с тобой мнекак-то спокойнее, а одной страшно.

— На пугливую ты не больно похожа. И на умную…

— Так я и не претендую.

— Дура баба. Додумалась гранатами швыряться, а если бысама подорвалась?

— Ты ж объяснял, что к чему. Я способная.

— Это точно. Форменный киллер.

— Они первые начали.

— Не знали, с кем имеют дело. С рукой что?

— Как будто ничего страшного…

Я замолчала, вдруг ощутив слабость и головокружение. Видно,крови все — таки потеряла много и теперь за это расплачивалась. Кажется, язадремала, а когда открыла глаза, обнаружила, что из города мы выехали исвернули с объездной дороги на проселочную. По обеим сторонам за деревьямипрятались дачи. Некоторые выглядели очень внушительно, другие терялись взелени. Впереди виднелось озеро с маленькой пристанью и десятком лодок. Рай длядачников. Мы проехали по песчаной дорож ке и затормозили возле железных ворот.Алексей вышел из машины и исчез в густых зарослях акации. Вскоре воротабесшумно открылись, а он появился и снова сел за руль. Мы въехали во дворсимпатичной одноэтажной дачки с большой верандой. Буйно разросшийся хмельцеликом покрывал стену. Лучшего места для госпиталя и придумать невозможно, Яповернулась к Пашке с намерением сказать что-нибудь остроумное и бодрое ипоперхнулась. Ах ты, черт! Дверь открылась, и я сказала:

— Он умер.

Алексей застыл, глядя в лицо Соловья, потом пощупал артериюна шее и кивнул. Вытащил его из машины и понес на веранду — Я поплелась следом.Пашку положили на диване, я сняла со стола скатерти, прикрыла его и спросилатихо:

— Ванная здесь есть?

— По коридору направо.

В ванной висела аптечка. Я нашла стрептоцид, тщательно промыларану и, как могла, наложила повязку. Слабость давала себя знать, но в общем ячувствовала себя не так уж плохо. На данную минуту оставалась одна большаяпроблема: Алексей. Я заторопилась в кухню.

Он сидел за столам в компании с пол-литровой бутылкой водкии чашкой. Смотрел куда-то в сторону и что-то там видел.

— Закусить нечем? — задала я вопрос.

— Не знаю, — ответил он, поднимая чашку.

— Алеша, ты алкоголик? — осторожно спросила я.

Он поперхнулся, закашлял, а отдышавшись, рявкнул:

— Ты что, спятила?

— Не злись, ладно? Я просто чтоб знать.

— Ты, Наташка, чокнутая, ей-Богу. Разве ж такое подруку говорят? У меня сегодня двоих друзей убили…

— Я же просто спросила…

— Ты сама подумай, для меня стакан водки, что слонудробина!

— Да не заводись ты, — миролюбиво предложила я.

Мы помолчали. Он было взял чашку, но потом отставил всторону и на меня покосился.

— Ты пей, пей, — попросила я.

— Нет уж, спасибо. Не хочется.

— Злишься?

— Нет.

— Что делать будем?

— У меня работа срочная образовалась.

— Я с тобой.

— Незачем. О даче никто не знает. Здесь ты вбезопасности.

— Какая безопасность, Алеша? — вздохнула я иуставилась на свои кроссовки. — Не оставляй меня, пожалуйста…

— Уезжать тебе надо, — сказал он.

— Да некуда мне уезжать — Я лучше с тобой.

— Куда со мной?

— Не знаю. Все равно. Много я одна набегаю? У тебядрузья, квартиры, гранаты, и то раз в день непременно на неприятностинарываемся. А то и два… С Пашкой что делать будем?

— В город повезем.

— У него есть кто?

— Есть. Мать, брат…

Я разревелась, по-дурацки шмыгая носом и размазывая слезы.

— Как стемнеет, поеду, — мягко сказалАлексей. — А пока давай-ка я твою руку посмотрю.

Я стянула кофту. Повязка ослабла, кровь все еще сочилась.Алексей принес бинтов из ванной, осмотрел рану и покачал головой.

— Дырка приличная. Надо бы зашить.