— Крестный-то? — Алексей захохотал, как будто яляпнула что-то чрезвычайно забавное. Отсмеявшись, он покачал головой и сказалравнодушно:

— Он и мне-то помогать не станет, а про тебя иразговору нет.

— Жаль, — вздохнула я, намереваясь продолжитьтему, но тут заглянула Верка и позвала обедать.

Ближе к вечеру вернулся Гришка, и не один, а с маленькимюрким мужичком лет тридцати. Физиономия у мужичка была смышленая. СимпатичныйСоловей, о котором шла речь вчера. С Алексеем они обнялись, для чего томупришлось согнуться в три погибели, потом облобызались и долго трясли друг другуруки. Только после этого Соловей заметил меня.

— А это кто? — спросил он, улыбаясь во всю ширинурта. Я тоже в долгу не осталась и выдала свою лучшую улыбку.

— Это Наташка, — сурово сказал Алексей, пресекаядальнейшие вопросы.

— Красивая, — кивнул коротышка.

— Ничего, — проворчал Алексей. — Идем вкухню.

Я прошмыгнула следом. Мужики, а с ними и Верка, сели застол, выпили. Соловей покосился на меня, но после кивка Алексея сказал:

— Савельич тебя ждет.

— А нет меня, — усмехнулся Лешка.

— Не пойдет. Все знают: ты в городе. Фейерверк вчеракто устроил? Вечером у него Серый был, жаловался, мол, ты вернулся и войнузатеял…

— А Савельич?

— Сказал, никакой войны. Мол, Леха с тобой замирится,старших послушает. Война нам ни к чему, нам надо дело делать, и все в такомдухе. Серый уехал довольный, своим потом хвастал, что у тебя руки ко ротки.

— Это он так думает.

— Верка говорила? Скорешились они, попрешь на Серого —попрешь на крестного. Подумай.

— Я два года думал.

— Дело твое. По совести. Серый сдохнуть должен, толькокакой тебе прок от того, что ты его кончишь, если сам за ним следомотправишься?

— Это мне решать.

— Само собой. Только Савельичу все ж таки покажись,ждет. Вы с ним не чужие.

— Ага, — как-то странно усмехнулся Алексей.

— Сегодня поезжай.

— Ладно. Какие новости в городе?

— О тебе болтают. Кто-то рад, а кто-то не очень.Мустафа злой, на его территории двух ребят хлопнули, и вроде бы искали оникакую-то девку. Ты об этом ничего не слышал?

— Откуда? Мне своих забот хватает.

— Ну-ну, — весело косясь на меня, сказалСоловей. — Машина под окном, тачка надежная. Братан головой ручался.Вторая у меня в гараже. Куда пригнать?

— Пусть пока там и стоит. Наташ, принеси деньги.

Я было поднялась, но коротышка сказал Алексею:

— Я тебе должен. Что ж, — он встал и хлопнул себяпо ляжкам, — поехали.

— Куда?

— Сам знаешь.

— К Савельичу можно попозже, а вот в одно место лучшесейчас. Алексей ушел одеваться.

— Ты меня с собой возьмешь? — кинулась я следом.

— Слышала, что Соловей говорил про тех двоих? И продевку, которую ищут?

— Я могу в машине сидеть. И не высовываться. Мне стобой спокойнее. А мешать я не буду, честное слово.

— Ладно, собирайся.

Через две минуты я была готова следовать за ним на крайсвета.

Возле подъезда стояла облезлая, сто раз крашенная, похожаяна мятую консервную банку «восьмерка». Я всерьез забеспокоилась, что, еслиненароком посильнее хлопнуть дверью, она развалится. Оказалось, зря. Алексейсел за руль, выложил из кармана три гранаты и убрал под сиденье. Янасторожилась. Вслед за гранатами под сиденье отправился пистолет. Второй, могупоклясться, остался у него в куртке. Может, зря я с ними напросилась?

Соловей к этим приготовлениям отнесся равнодушно. Алексейаккуратно тронулся с места.

— Как тачка? — минут через десять спросил Соловей.

— Люкс.

— Старался-, . И вот что… Я тебя, Леха, сколько годов знаю…Никакой крестный тебя не удержит, если решил чего… Дачку помнишь, где мы стобой восемь кусков сняли?

— Ну?..

— Поживи там. О ней никто не знает. Ты да я. Понял?

— Понял.

— Вот и ладненько… Ключи возьми.

Оба замолчали, а я вообще рта не раскрывала. Минут черездвадцать мы съехали под мост. Дома здесь были старые, сплошь деревянные, сады,крылечки, колонки с ручейками по асфальту. Я люблю гулять по таким улочкам.

— Чику повидать решил? — усмехнулся Соловей.

— Решил, — кивнул Алексей, тормозя и прижимаясь кобочине. — Сиди здесь, — бросил он мне.

Они вышли и исчезли в переулке. Я вытянула ноги, закрылаглаза и приготовилась ждать. Однако очень скоро мое сонное оцепенение какветром сдуло. Где-то рядом грохнул выстрел, потом еще один. Я выскочила измашины и заметалась, лихорадочно соображая, что делать. Стреляли как будто изпереулка. Тут впереди над огородами взметнулся дымок, через несколько минутповалил клубами, стал густым и черным. Сомнений не было — пожар. Алексей сприятелем не появлялись. Я села за руль и завела машину. Если у них неприятности-в чем я не сомневалась, — это самое разумное, что я могла сделать. Итуг в конце переулка появился Соловей. Он бежал как-то боком, руку держал нагруди, левая сторона лица была залита кровью, Я опрометью выскочила из машины ибросилась к нему. Когда между нами оставалось несколько шагов, он ухватился зазабор и, словно поскользнувшись, упал на землю.

— Где Лешка? — закричала я, вконец перепугавшись,потому что увидела: за грудь он держался не зря, куртка пропиталась кровью, подней все было разворочено выстрелом — просто чудо, что он смог бе жать.

— Где Лешка? — повторила я, теряя остаткиприсутствия духа.

— Он… с Чикой… уходить велел… тебе. — прохрипелСоловей, откинув голову и закатив глаза.

Я почувствовала себя сиротой. Уйти без Алексея? Куда? Да имного ли я без него набегаю?

— Я сейчас, — пролепетала я и бросилась вдользабора.