Оставшись одна, я провела экскурсию по квартире, подивиласьколичеству грязи на квадратный метр, но ничего примечательного не обнаружила.Хозяева храпели, а тараканы по стенам шныряли. Повезло соседям. На тумбочке вприхожей пылилась груда бумаг. Покопавшись в них, я обнаружила губернскуюгазету, датированную сегодняшним днем, и прихватила ее в комнату — не то чтобыя поклонница городской прессы, но надо было как — то время скоротать.

Взгляд мой остановился на колонке «Происшествия»; «12 июня вгостинице „Альбатрос“ областного центра гр. Л., уроженец Киева, в состоянииалкогольного опьянения нанес ножевые ранения своему родственнику П., гражданинуУкраины. От полученных ран П. скончался. Л. с места происшествия скрылся. Врезультате оперативно — розыскных действий преступника удалось задержать».

Чертыхнувшись, я заметалась по комнате, прикидывая, кудагазету спрятать, чтобы она не попалась на глаза Алексею. Оперативность родноймилиции была некстати. Конечно, в конце концов он все равно узнает, но сейчасне время. Я сунула газету под диван, а сама села в кресло, стараясьуспокоиться. События развивались чересчур стремительно, одно утешало: пока всев пределах нормы, как любил говорить один умный человек, правда, уже месяцмертвый.

Тут ввалился Алексей, пришиб ботинком таракана и сказал:

— Ты как хочешь, а я спать. Постельное бельеотсутствовало. Он принес две подушки и одеяла. На вид жуткая гадость, новысказываться я не стала и устроилась в кресле, а Алексей на диване. Он неспал, таращил глаза в потолок, хотя и лежал тихо, не шевелясь. Я тоже не спала.Хотелось зареветь, а еще больше хоте — лось привычной жизни: размеренной,упорядоченной, комфортной, где не было места гранатам, тараканам и ночлегу вчужой грязной квартире, рядом с амбалом, у которого лицо киллера из комиксов,кровный враг по кличке Серый и неведомый крестный… Вот о нем надо узнатьпобольше — последнее, что подумала я, проваливаясь в сон,

Утро было ранним и бестолково-суетным. Для начала на порогевозник Гриша и долго вслух изумлялся тому, что спим мы не вместе, как положеномужику и бабе, а врозь. Я лишилась остатков его доверия. Верка бродила хмурая,крикливая и больная. Гришка, все в той же грязной майке, сбегал за бутылкой, иоба повеселели. Алексей с ними выпил и устроился на диване, прихватив газету изприхожей, чем, признаться, меня напугал. Я с тоской на него поглядывала, но они бровью не повел: как видно, опасных для меня заметок в газете не обнаружил.

Алексей читал и явно ждал кого-то. Гришка с час как ушелкуда-то, Верка возилась в кухне, а я тосковала-

— Мы так и будем целый день сидеть? — не выдержалая в конце концов.

— А ты побегать желаешь?

— Нет, не желаю. Но ведь вот так в четырех стенахторчать невозможно.

— Почему это? Безопасно, и Верка обедом накормит, чегож еще надо?

— Но не можем же мы всю жизнь сидеть в чужой квартире иобеда ждать?

— Послушай, дорогуша, если тебе скучно стало,захотелось приключений и разнообразия, так стоит только за дверь выйти.

— Не заводись. Ты у родни, а я у чужих людей и что — тодля себя сделать должна.

— Деньги приготовь, тысяч шесть.

— На что? — удивилась я.

— Слышала, о чем вчера толковали? Тачка нужна, лучшедве.

— Ты так говоришь, как будто у тебя план есть, —насторожилась я.

— Есть, — кивнул он.

Слишком лаконично, я захотела уточнить:

— План, как меня избавить от неприятностей?

— А я что, подряжался? — вытаращил он глаза.

— Господи! — всплеснула я руками — С какой статимне тогда деньгами швыряться, будто они у меня лишние?

Тогда мотай, куда ты там собиралась.

— Что-то не хочется, — вздохнула я. — Выйдуна вокзале в чужом городе и куда? Нет, я уж лучше с тобой посижу. Верка обедомнакормит, тараканы — как родные, рядом шныряют, жить можно.

Алексей ухмыльнулся и уставился в газету.

— А зачем нам две машины? — спросила я через паруминут.

— Пригодятся.

— Оно конечно. Судя по тому, как ты джипразделал, — , и двух будет мало. Ты на него всю жизнь копил илипозаимствовал?

— Позаимствовал.

— Я так и подумала… Валяй, бери деньги, покупай машины.А вот ты говорил, что я дорогу перешла, это кому?

— У тебя от лишней информации голова не болит?

— Не болит. И оставь мою голову в покое, сам ведьговорил, что охота — процесс необратимый. Так какая мне разница? Хотя бы знатьбуду, кому спасибо сказать.

Он вздохнул и отложил газету. Я сидела, поджав ноги, искосана него поглядывала. Хоть и силилась не унывать и смотреть на жизньоптимистически, но своим оптимизмом и кошку бы не обманула.

— Может, тебе действительно уехать? — минут черезпять спросил Алексей, Я отвернулась.

— Куда? Деньги быстро кончатся. Ничего путного делать яне умею.

— Выйдешь замуж. Для такой, как ты, это не проблема.Фамилию сменишь, будет крыша над головой и кормилец.

Я задумалась, потом сформулировала:

— Я хочу выйти замуж за любимого человека.

Он присвистнул.

— Не вижу в этом ничего смешного, — решила яобидеться.

— А я разве смеюсь?

Я повздыхала и решила на жизнь пожаловаться:

— Бежала из квартиры сломя голову, ничего из одеждысобрать не успела. Как ты думаешь, я могу зайти домой?

— Не советую.

— Они что, всю жизнь там будут сидеть, меня дожидаясь?

— Если всерьез собрались тебя прикончить — будут.

— Ясно. А вот скажи, крестный твой, он в самом делетебе крестный или это должность, как в «Крестном отце»?

— В самом деле крестный, — Алексей вдруг засмеялся.

— А Верка — жена Григория, а он брат твоей мамы?

— Двоюродный. И Верка не жена ему, так, живут вместе,она вообще-то жена моего крестного.

— А имя у крестного есть?

— Есть. Николай Савельевич.

— Я ведь не просто так спрашиваю, — пояснилая. — Я все слышала, о чем вы вчера говорили, и кое-что поняла, немаленькая. Твой Николай Савельевкч мне не поможет, а?