Лара посмотрела на таблетки, которые чуть было не забрала у нее мать, и, подумав, встала на стул и спрятала их в коробку из-под чая.

Потом вернулась в свою комнату, села на кровать и взяла лежавший на полу и нервно попискивавший мобильник. Как всегда, там полно было каких-то дурацких эсэмэсок, которые от нечего делать пачками рассылали знакомые.

Просмотрев все последние звонки, Лара поняла, что перезванивать никому не хочет. Запас входящих эсэмэсок был переполнен. Нужно было убрать лишние. И Лара взялась перечитывать эсэмэски. Среди них попадались и очень даже прикольные.

«Привет! Я — нежная Белоснежка!

Эти гномы — сексуальные маньяки!

Где же ты, мой принц?

Спаси меня!!!

Стучать в хрустальный гроб 3 раза».

Это Кэти. Из кожи вон лезет, чтобы изобразить из себя продвинутую. Но родители не пускают тусоваться по вечерам.

«Дед Маразм и Придурочка».

Эта вообще непонятно от кого.

«Ты че сегодня такая сердитая? С метлы упала?»

Это Шпунтик. Она ему тогда здорово ответила!.. Ага, написала, с чего упала…

«С тобой общаться по приколу. Тебя хочу, как кока-колу».

«Меня, как листик конопли,

Ты отрываешь от земли.

Я от тебя всегда торчу.

И рядом быть с тобой хочу».

«Хочешь научиться классно целоваться?

Набери языком 4242!»

И ее ответ: «Сам набери!»

«Любимая, весь мир ты озаряешь красотой,

В мельчайших бликах отблеск твой,

Круженья и слиянья свет.

Тебя прекрасней в мире нет!»

Эти стихи ей прислал на День святого Валентина Димон. Почему именно сегодня, именно сейчас она выудила из телефонной памяти именно эту эсэмэску? На людях они с Димоном разве что стебались. Ну тусовались вместе. И эту его эсэмэску тогда на День Валентина она восприняла как стёб. И ответила что-то глупое… а может, он это все всерьез делал?

Лара полистала эсэмэски и нашла ту, что отправила Димону:

«Захочешь вспомнить образ мой —

Ударь об стенку головой.

И тогда от сильной боли

Меня ты вспомнишь поневоле!»

А что, если он тогда писал всерьез? Теперь уже не напишет. Долго не напишет. Или вообще никогда.

В конце концов Лара убрала только нейтральные эсэмэски-напоминания об оплате. Неожиданно телефон ожил. Пришла новая эсэмэска: «Родя и Тина не выжили. Похороны завтра в двенадцать. Кэти».

Лара оторопела. Она точно помнила, что сегодня ночью эта сладкая парочка из параллельного класса — Родя и Тина — прыгали с нею вместе в клубе на марафоне. И что значит «не выжили»?..

Подумав, Лара перезвонила Кэти. Та, «Але!», с ходу залилась слезами и, всхлипывая, заговорила:

— Лара, Ларочка! Что же это такое делается?! Я же только вчера вечером с ними говорила. Они меня на марафон звали. Я даже уже почти сбежала. Мы с ними уже до клуба дошли. Но мой отец случайно мимо проезжал. Такой скандал закатил и меня в машину затащил и домой отвез. Я с ними даже не попрощалась. Говорят, им таблетки какие-то подсунули. И даже до больницы не довезли. Ты же тоже туда собиралась. Ты ничего не знаешь?

— Не знаю, — буркнула Лара, которой совсем не хотелось беседовать о марафоне с Кэти. Но новость, которую та сообщила, повергла ее в шок.

— Ты завтра на похороны придешь? — не успокаивалась Кэти.

— Не знаю, — повторила Лара.

— Как не знаешь?! — возмутилась Кэти. — Как не знаешь?!

— Кэти, я позже тебе перезвоню, — не выдержала Лара и отключилась.

Это было совсем непонятно. Ведь и Родя и Тина не могли не знать о таблетках, которыми отравились Димон и компания. А почему заглотнули? Может, и правда в этом клубе пускают не просто дым, а дурь? Ведь вот она, Лара, сегодня ничего не помнила. Ничего…

Значит, и она вчера могла глотнуть злосчастную таблетку… От одной этой мысли Лару даже передернуло.

Родю и Тину было жалко, как никого. У них в классе, да и в школе, это была единственная достойная пара, как в кино. Родя — высокий, черноволосый, с огромными, прямо-таки магнетическими голубыми глазами. Его родители работали в каком-то исследовательском институте. В общем, ученые. И он учился — мама не горюй! На все олимпиады ездил. А Тина — маленькая, рыженькая, такая рыженькая, что ее все Огоньком называли, она вообще круглая сирота была. Ее бабушка-учительница воспитывала. Их как посадили в первом классе за одну парту, так они и сидели и дружили. Но когда отношения у них посерьезней стали завязываться, родители Роди, ясное дело, в бутылку полезли. А Родя уперся, сказал, что вообще к Тине жить переедет. И в клуб тот они точно назло Родиным предкам поперлись. Теперь вот хоронить будут вместе, как Ромео и Джульетту… Вот интересно, что, если бы их с Димоном вот так вместе в гробах на школьную сцену вынесли?.. Но почему-то эта картина вызвала у Лары не слезы, а смех. Она даже не сдержалась и фыркнула.

Лара легла на кровать, скрутилась калачиком и, поставив будильник на девять вечера, попыталась уснуть. Но сон не шел. Как только она закрывала глаза, перед взором начинали мелькать какие-то яркие ладошки, выпученные глаза и растянутые в неестественные клоунские улыбки лица. Не лица — рожи…

И среди этих клоунов вдруг ясно, отчетливо нарисовались доктор Шевченко в белом халате и капитан Митяев в полном обмундировании. Митяев улыбнулся такой же противной клоунской улыбкой и начал палить во всех, кто ни попадя. А Шевченко выхватил у кого-то мобильник и ну трясти им. А мобильник звонил и звонил. Каким-то противным надрывным голосом. Наконец Лара поняла, что звонит он на самом деле, что уже девять и нужно срочно будить капитана Митяева и гнать в Люберцы.

Лара натянула джинсы, майку, взяла куртку, проверила, лежат ли там взятые недавно у отца деньги, и вышла в коридор, но, пока Лара шнуровала кроссовки, из кухни, опираясь о стенку, вышла мать. Растрепанная, с красными мутными глазами и размазанным макияжем, она являла собой жалкое зрелище. Но, заметив, что Лара куда-то собирается, мать подбоченилась, перегородила входную дверь и грозно заявила:

— Не пущу!

— Че?! — возмутилась Лара. — Отвянь! Мы с батей Димона на дело едем!

— Не заливай! Я в окно видела. Митрич своего «жигуля» завел и куда-то только что поехал. Мне еще ручкой помахал, вот так. — И мать, кривляясь, продемонстрировала, как Митрич помахал ей ручкой.

Лара бросилась к окну и увидала, как зеленый «жигуль» капитана Митяева скрылся за поворотом. Разозлившись, Лара изо всех сил стукнула кулаком по подоконнику. Сначала она подумала о том, что Митяев поехал куда-то по своим делам, что он должен обязательно вернуться. Ведь это она, Лара, видела и Сморчка, и серебристый джип… Но потом она вспомнила, что сама отдала Митричу бумажку, на которой был записан номер машины.