— Ладно, — махнул рукой Димин отец. — Пусть девочка и правда оденется, умоется. Я на кухне подожду.

Он вышел и закрыл дверь.

— И ты выйди! — буркнула Лара.

— А я че выйди?! — продолжала наступать мать. — Я че, тебя голую не видела?!

— Не, ма, ну правда выйди, — уже помягче проговорила Лара. — Я сейчас оденусь, умоюсь и к вам приду. Я вам все расскажу. Все, что знаю. Я сама Димону и Шпунтику помочь хотела. Я даже в больницу ездила…

— Таблетки эти, что ли, возила?! Ты хоть знаешь, что это такое?!

— Отдай! Это от головы! — сказала Лара, пытаясь забрать таблетки.

— От головы! Вы на нее посмотрите! Не смей матери врать! — еще громче закричала мать, уворачиваясь от Лары. — По телевизору показали, что это за таблетки! Предупредили: если найдете, в полицию сдайте. Вот я и сдам сейчас. И эти таблетки, и тебя вместе с ними.

— Ма! Ты че! — распахнула глаза Лара. — Я думала — от головы. А сдать я и сама могу.

— Ладно, одевайся и умойся иди, а то перед батей Диминым стыдно, — покачала головой мама и вышла, хлопнув дверью.

Лара подумала, подняла с пола джинсы, но передумала и вытащила из шкафа халат, глянула в зеркало и тихо застонала:

— Ну и рожа…

Потом прошла в ванную, еще раз глянула в зеркало, включила воду, смыла краску, разделась и встала под душ. Под душем она обычно стояла не меньше часа. А теперь ей еще надо было все вспомнить и решить, как ей разговаривать с матерью и особенно с отцом Димона. Спешить ей было не к чему. Отец Димона, который после смерти жены растил сына и его младшую сестру Вальку один, давно уже пытался по соседству ухаживать за Лариной мамой, но, поскольку к ним время от времени возвращался пожить Ларин отец, с которым мама так и не расписалась, особой активности не проявлял. Однако в том, что поговорить им на кухне будет о чем, Лара не сомневалась. Она к отцу Димона относилась очень даже неплохо. Он ей нравился больше, чем родной, всегда пьяный или подвыпивший отец. Отец бывал груб да еще сомневался, родная ли ему Лара дочь. Хотя денег всегда давал, сколько просила.

В ванную комнату Лара обычно брала мобильный и пускала во всю громкость записанную на симку музыку. И теперь, прежде чем включить душ, она нажала нужную кнопку. Под душем Лара постепенно все вспомнила. Как ходила проведать Шпунтика и Димона, как познакомилась с доктором Шевченко, которому дала, точнее, продала таблетки. А сама… Сама она вчера вечером отправилась в один из клубов на танцевальный марафон. Такие марафоны часто в последнее время проводились в разных клубах, и Лара даже однажды побывала среди победителей. Но вчера она потащилась на марафон не ради победы и даже не ради участия. Она хотела провести свое личное расследование. На таких марафонах по дешевке продавали дурь, потому что без дури никто до утра в этих скачках не продержится.

Стоя под душем, Лара закрыла глаза и начала даже пританцовывать. Перед глазами опять замелькали разноцветные лучи, какие-то кислотного цвета перчатки, ленточки…

— Лара, ты скоро?! — прокричала из-за двери мать. И по голосу Лара поняла, что мать уже выпила.

— Иду! — крикнула она, понимая, что чем скорее она выйдет, тем легче будет говорить и с матерью, и с отцом Димона.

Там, на марафоне, ей и подсунули эту упаковку таблеток. И она заплатила тому мужичку и запомнила… Да, вот оно, самое главное — того не то мужичка, не то пацана в куртке с капюшоном, который продал ей дурь, кто-то позвал. И назвал его он… Сморкачом или нет, Сморчком. Лара облегченно вздохнула. К ней вернулась память, и она все вспомнила! Ведь вчера, точнее, сегодня под утро ей удалось даже проследить за этим Сморчком и подслушать разговор, из которого она поняла, что сегодня в одиннадцать или двенадцать вечера в Люберцах он должен будет получить новую партию товара. И еще она увидела, в какую машину он садился… Серебристый джип… Серебристый джип… Только вот одной ей по-любому не под силу ни выследить, ни тем более поймать этих гадов.

Идти в полицию Лара боялась. В их тусовке все были уверены в том, что наркодилеров крышуют и, отправившись в полицию, можно напороться как раз на того, кто этим занимается. В прошлом году одна такая искательница правды, умница, красавица Лиза Гречик из параллельного класса, увидав, как кто-то из старшеклассников передал другому пакетик с белым порошком, помчалась сообщать об этом в органы. Так через пару месяцев ее нашли изнасилованной в парке. И не откачали. А их всех якобы допрашивали: кто что видел, кто что слышал… Никто, конечно, после того, что произошло, никому ничего не сказал. Когда Лара взяла эти таблетки… то есть как взяла, купила, разумеется, она думала о докторе Шевченко. Возможно, он сможет ей помочь. Но теперь, на трезвую голову, она понимала, что тот не захочет ни во что такое ввязываться. Он врач. В лучшем случае он сможет вылечить Димона, Шпунтика и всех, кто пострадал от наркоты, а выслеживать, гоняться за дилерами и прочей разной шушерой он не станет. Значит, в расчет следовало принимать только отца Димона, который сидел сейчас на кухне с мамой. Он был в форме, поэтому оставалась надежда, что так, как мать, еще не набрался…

Лара вылезла из-под душа, вытерлась полотенцем и, накинув халат, направилась в кухню.

— О, Ларочка! — ласково пробормотал отец Димы, и Лара поняла, что он, хотя и в форме, принял на грудь вполне достаточно.

— Явилась — не запылилась! — проговорила мама заплетающимся языком и взяла лежащую на столе упаковку таблеток. — Ну так как, расскажешь нам с Митричем, где взяла эту гадость, или наряд вызывать?

— Не, погоди, Павловна, — остановил ее Митрич, а точнее, капитан Тихон Дмитриевич Митяев, отец Димона. — Если мы наряд вызовем, ей за хранение наркотиков статью припаяют. Давай сами разберемся.

— Давай! — решительно заявила мать Лары и, хлопнув ладонью по столу, налила из стоящей на столе бутылки в три рюмки. — Садись, доча, поговорим, — пригласила она Лару.

Лара пригубила и, пока мать отвернулась к холодильнику за закуской, вылила водку прямо на пол.

Митяев видел это, но ничего не сказал, а только покачал головой.

На столе появилась миска со вчерашними голубцами, и Лара собралась уже было разогреть их в микроволновке, но мать ее остановила:

— Нет, доча! На улице жарко, мы будем есть их холодными. Правда, Митрич?!

Митяев лишь молча кивнул. Мать Лары подхватила вилкой холодный голубец, откусила, пожевала и недовольно пробормотала:

— Нет, без сметаны не то! Доча, надо сходить за сметаной…

Не успела Лара придумать, как отказаться от похода в магазин, как мать вдруг упала головой на стол и, всхлипнув, заснула. Лара тут же вытащила у нее из-под руки таблетки.

Митяев покачал головой и вытер ладонью потный лоб.

— Как там Димон? — понизив голос, спросила Лара.

— Плохо… — вздохнул Митяев. — Как я понял, в психушку его отправят. Гадость эта, которой он наглотался, вроде как психику повредила… У них там доктор какой-то, спец в этом деле, доктор Шевченко, так он мне сказал, что надежда есть, но обольщаться не стоит. И откуда у вас только деньги на эту гадость нашлись?