Бао посмотрела на меня, как на глупого ребенка, неспособного разложить карточки по цветам.

– Хён. – Она коснулась моей ладони своей прохладной рукой. – Со своим мужем я сама разберусь.

– Но…

– Я хочу, – подчеркнула она, – чтобы ты справился. Прошу тебя хорошо подготовиться. Ты должен стремиться к победе, ясно?

– Да, госпожа Бао. – Я глубоко поклонился.

– Говорю же, называй меня просто Бао. – Она разгладила свой воротник, заметно приободрившись. – Всем приятного ужина и доброй ночи.

– Сколько раз в день ты кланяешься? – насмешливо спросил Пак, когда она ушла.

Несмотря на пять лет фанатской преданности, меня так и тянуло сказать что-нибудь грубое.

– Сколько надо, – отрезал я, и на этом перепалка иссякла, потому что две работницы в полиэтиленовых шапочках внесли подносы с едой.

Одноразовая посуда, все приготовлено какой-то службой еды навынос и даже не особенно красиво сервировано. Я представлял, что «Тэянг» кормят гораздо лучше – они же знаменитости, – но все без возражений уткнулись в свои подносы и принялись за еду.

Минут на пять я ослеп и оглох, закидывая в себя рис с креветками, кимчи, битые огурцы и маринованную свеклу. Голод, конечно, лучшая приправа, но мне все равно захотелось позвонить своему боссу из кафе и сказать: «Вы готовите вкуснее, чем те, кто кормит „Тэянг“»!» Мы с ним частенько друг друга бесили, и все же о своей старой жизни я вспомнил с теплом, которого не ожидал.

Остальные продолжали угрюмо поглощать еду, мне даже жаль их стало. Они же – великая группа «Тэянг», мечта сотен тысяч фанатов, ну что с ними не так?! Чтобы подружиться и разрядить обстановку, я решил начать с очевидного:

– Мне правда жаль Кибома. Где он теперь?

Губы Пака дернулись в злой усмешке.

– Мы не знаем, и лично мне плевать.

Я вытаращился на него. Они пели вместе пять лет, почему он так говорит? Кибом был вежливым и послушным, любимцем девчонок помладше, часто появлялся в соцсетях «Тэянг» с очередной книжкой, которую рекомендовал фанатам (я его советам ни разу не последовал, я вообще не любитель чтения). В конце зимы он начал бледнеть и хандрить, на месяц попал в клинику, и продюсерскому центру пришлось объявить на всю страну, что у него депрессия. Страна с замиранием сердца ждала, когда он вернется, но Кибом возвращаться отказался.

Это было неслыханно. На Западе, я слышал, музыканты часто уходят из групп, но у нас за все дела группы отвечает продюсер, без его разрешения ничего не бывает. Уверен, за кадром произошел раунд уговоров и угроз, Кибома задабривали и пугали неустойками. В ответ тихоня Кибом без разрешения продюсера пришел на известное интернет-шоу и произнес знаменитую фразу: «Я лучше застрелюсь, чем вернусь в „Тэянг“».

В своей депрессии он обвинил продюсера и весь корейский шоу-бизнес: «Мы работаем больше, чем может выдержать человеческое тело, у нас нет личных соцсетей, нам запрещено заводить отношения, мы полностью принадлежим лейблу. Так в каждой айдол-группе страны, но у нас условия особенно тяжелы из-за характера нашего продюсера Хан Ын Сока». Помню, на этих словах Кибом резко, отрывисто поклонился зрителям в студии. Типа «простите, что я это говорю, но буду стоять на своем».

Короче, скандал был тот еще, по телику неделю только о Кибоме и твердили, а улыбающиеся лица продюсера и членов группы по сто раз повторяли на разных шоу, что Кибом просто болен и в группе все хорошо. Я им, если честно, поверил, – это же «Тэянг», они классные, а у парня просто крыша поехала от нервного срыва, вот и сваливает на всех. «Ай-Интертэйн» объявили кастинг на замену Кибому, и кастинг два месяца был как заколдованный – всем отказывали, пока… Ну, дальше вы знаете.

– Давайте во что-нибудь сыграем? – бодро предложил я, чтобы загладить неловкость.

Зря я заговорил о Кибоме: они такое вынесли, а я им об этом напомнил.

– Во что? Будем губами бумажку по кругу передавать? – фыркнул Линхо.

В «передай бумажку» поп-группы часто играли на телешоу, но я тут же покраснел – нет уж, мы недостаточно хорошо знакомы.

– Можем просто слова объяснять.

– Сорри, неинтересно, – сказал Линхо и поднялся.

Так все и разошлись. Ложась на восхитительно удобный матрас, я думал о том, что Кибом, похоже, не врал. Пак назвал аллигатором меня, но у них тут, если честно, и без того был уголок дикой природы джунглей.

Проведя в обществе любимой группы полдня, я с ностальгией вспомнил свое кафе, босса, маму и овощи, которые резал по две смены подряд: соломкой, брусками, кружочками, кубиками. Не такая уж и плохая жизнь!

Глава 7

Cказки дедушки Ю

Знаете, как бывает: выплываешь из сна с чувством, что классно отдохнул. Ерзаешь на матрасе, сладко ворочаешься, думаешь, как приятно греет ногу бок кота. А потом вспоминаешь, что кота у тебя нет.

Ладно, может, у вас такого не было – у меня до того утра тоже! Я подскочил как ужаленный и уставился на человека, который сидел на краю матраса. С трудом вспомнил, что этот опухший взъерошенный тип с вейпом – Пак Ин Сон. Вчера он обкуривал комнату паром с запахом дыни, сегодняшний скорее напоминал малину. Да что за наглость!

Обнаружив в своей комнате настоящего шикарного Пака, я бы от счастья рухнул с инфарктом, но парень с вейпом выглядел таким помятым, что это снижало градус пафоса до нуля.

– Ты маньяк? – хрипло спросил я. – Убиваешь людей во сне?

– Пока только примериваюсь, – лениво ответил он и толкнул мою лодыжку коленом.

Именно колено я сквозь сон и почувствовал, а за кота принял, потому что штаны на Паке были из какой-то удивительно мягкой дорогой ткани. При виде нежно-зеленой футболки я нахмурился – помнил ее по какой-то танцевальной практике, которую показывали в соцсетях группы.

– Ты правда Пак? Но почему тогда… – начал я.

Пак тут же встал и убрал вейп в карман.

– О нет, ты исчерпал лимит вопросов, пройди уровень заново. Я просто зашел тут все прокурить, чтобы Бао бесилась, типа это ты дымишь.

– План – блеск, – буркнул я. Разочарование придало мне смелости.

Пак холодно поднял брови – похоже, моя наглость его удивила. А сам-то!

– Сейчас пять тридцать, ты бы поторопился. Вокал – в шесть, о чем ты, конечно, узнал бы за ужином, если бы заметил расписание в столовой.

Я бросился в душ: а вдруг он не прикалывается? Когда я вернулся в комнату, Пака не было, только в