– А на что еще это похоже?

Он хмыкнул.

– Но ты меня даже не знаешь. Может быть, я маньяк и убийца?

Аня чуть прищурила свои синие глаза.

– Не напрягайся, я не собираюсь затаскивать тебя в постель. Это всего лишь флирт. Женщины любят флиртовать с мужчинами, ты этого не знал?

– Со мной не слишком часто флиртуют.

– Это странно. Ты симпатичный парень.

– Я азиат.

– И что?

– Русские девушки с подозрением относятся к таким, как я.

– Почему?

– Потому что за каждым азиатским лицом им видится таджикский или узбекский гастарбайтер.

Аня засмеялась.

– Так и есть! Но ты не похож на гастарбайтера. Слишком чистенький и гладенький. И одет вполне прилично.

– Спасибо, я стараюсь.

Аня поднялась с дивана.

– Пойду домой. Расскажу сестрам о том, с каким славным парнем нам придется жить по соседству.

– Заходи, если что.

– Ты тоже.

Вода в ванне оказалась ни горячей, ни прохладной, а именно такой, какой должна быть. Максим расслабил тело и прикрыл глаза.

В его памяти – должно быть, в тысячный раз – всплыла картина «последнего прощания». Так он, по крайней мере, это называл.

– Господа офицеры! – Голос звучал громко и бодро. – Я рад сообщить, что сегодня мы награждаем медалью «За отвагу» нашего сотрудника – капитана Тесленко!

Подполковник склонился над сидящим в инвалидном кресле Максимом и, улыбаясь в лицо, приладил к его груди медаль, проткнув иглой ткань мундира и вонзив острие прямо в кожу, а затем слегка пристукнул по медали ладонью.

Максим поморщился от острой боли, но не проронил ни звука. Подполковник наклонился и шепнул ему на ухо:

– Носи на здоровье, придурок.

Затем выпрямился и снова обратился к публике:

– Кажется, начинается дождь! Давайте пройдем в банкетный зал и продолжим празднование Дня милиции там!

Возражать никто не стал. Прошло несколько минут, и Максим остался на улице один. Коллеги и товарищи ушли, оставив его одного под дождем. Ни один из них не обернулся, чтобы бросить на него взгляд, попрощаться или сказать что-нибудь ободряющее.

Дождь все усиливался. Максим не двигался с места. Когда дождь превратился в настоящий ливень, подполковник вернулся, держа над головой раскрытый зонт. Он быстро прошел между луж, остановился перед инвалидным креслом, взглянул на мокрого Максима, потом достал из кармана плаща серебристую фляжку и швырнул ему на колени:

– Это тебе, Тесленко! Желаю спиться побыстрее!

После чего развернулся и быстро ушел прочь. Максим с минуту сидел неподвижно, глядя на фляжку и не замечая льющихся по лицу ледяных струй, потом протянул руку, но от неловкого движения фляжка упала на землю.

Максим нагнулся и постарался дотянуться до нее. Еще немного… Еще чуть-чуть… Вдруг мир крутанулся у него перед глазами, и в следующий миг он грузно шлепнулся в лужу.

Лежа на спине в жидкой грязи, Максим поднял фляжку, свинтил крышку и сделал пару глотков. Закашлялся, отнял бутылку от губ, снова глотнул, потом опустил руку, посмотрел на небо, вытер рукавом мундира мокрое от дождя и слез лицо и вдруг рассмеялся. Он лежал в грязи, под барабанящим по лицу дождем, и смеялся, глядя в серое, беспросветное небо и зная, что солнце больше не покажется. Никогда.

Когда Максим вкатился на своем кресле в кухню, Валентин делал себе бутерброд с ветчиной. Увидев босса одетым и на коляске, он удивленно приподнял брови:

– Максим Петрович? Вы уже оделись! Почему не позвали меня?

– Как видишь, справился сам. Сходи в магазин и купи мне еще одну бутылку коньяка. Да поживее!

Валентин покачал головой и спокойно произнес:

– Не дождетесь.

– Я тебя уволю к чертовой матери! – грозно сказал Максим.

– Не уволите, – спокойно возразил тот. – Если я уйду, вы останетесь совсем один. И некому будет даже подать вам утку, чтобы вы могли помочиться.

– Я помочусь в штаны и даже не замечу.

– Заметите. Ваши ноги ничего не чувствуют, но с обонянием у вас проблем нет.

Максим сухо усмехнулся.

– А у тебя, я вижу, на все готовы ответы?

– Конечно. Я ведь с вами уже три месяца и успел изучить вас вдоль и поперек.

– Но ты забыл, что мы теперь в «Умном доме». Этот дом подотрет мне задницу вместо тебя.

– Я сильно в этом сомневаюсь.

– Сомневается он, – проворчал Максим. – Убирайся отсюда! Я приготовлю себе кофе!

– Давайте я вам его сделаю.

Пак потянулся за банкой, но Максим на него прикрикнул:

– Убери лапы от кофе, варвар! Справлюсь без тебя!

– Как скажете.

Валентин взял свой бутерброд и вышел из кухни. Максим подкатил на коляске к столу, взял банку с кофе и чашку. Задумавшись, он просыпал кофе на столешницу и проговорил с досадой:

– Черт!

И вдруг заметил, что кофейные гранулы лежат на столе совсем не беспорядочно, а образовывают подобие рисунка.

Концентрические круги складывались в спираль, но были разорваны во многих местах. Максим вдруг подумал, что рисунок похож на лабиринт. В центре гранулы сложились в крестик с закрученными лучами, отдаленно напоминающий свастику.

Максим нахмурился и глухо проворчал:

– Что еще за фокусы? – А затем крикнул: – Валька! Кореец, а ну поди сюда!

– Чего кричать-то? – раздался у него над ухом голос Валентина. – Вы же сказали, что справитесь без меня.

Увидев рассыпавшиеся по столу гранулы, Пак усмехнулся:

– Вижу, вы сделали себе кофе? Не слишком крепкий?

– Очень смешно.

– Да уж куда смешнее. Кажется, вы забыли залить его водой.

– Чем зубоскалить, лучше посмотри сюда! – Максим показал пальцем на гранулы. – Тебе это ничего не напоминает?

– Нет. А вам?

Максим снова посмотрел на столешницу. Гранулы были беспорядочно рассыпаны – никакого намека на рисунок.

– Ничего не понимаю, – озадаченно проговорил он. – Здесь только что был…

Он замолчал.

– Что? – спокойно уточнил Валентин. – Что там было?

– Ничего, – хмуро произнес Максим. – Собери кофе и протри стол. Терпеть ненавижу свинарник.

– Понимаю, – невозмутимо произнес Пак. – Особенно когда вы сами его и устраиваете.

– Поумничай мне еще.