— Дожился, — закатил папа глаза. — Моя дочь идиотка, которая поперлась за мужиком хрен пойми куда и тут же вляпалась.

Костик заметил, что я готова взорваться. А привлекать внимание зевак еще и к скандалу на пляже — это слишком для такого небольшого города.

Клементьев обнял меня за плечи и сказал:

— Идем, я бы тоже поесть не отказался.

Я кивнула, но папе, видимо, от перелета и голода очень хотелось побурчать.

— А где ваш очкарик? Не вынес местного климата или уже где шею себе свернул?

— Папа, ты зачем приехал? — все-таки рявкнула я, когда мы уже отошли на приличное расстояние.

— Чтобы вы тут без меня дров не наломали!

Ох, е-мое, какое благородство. Можно подумать, что в компании папули дрова не ломаются. Как бы его приезд не сделал еще хуже.

Пока в гостинице папа оформлялся, Костик позвонил Ботанику и сказал спускаться на завтрак. Думаю, моему протеже кусок в горло не полезет, когда он увидит папулю. Главное, чтобы язва вообще не открылась, учитывая, что номер родителю выделили прямо напротив номера нашего с Костиком «сынули».

Мы с Клементьевым заняли уже привычный столик на террасе, через пару минут к нам присоединился папа. Может, Ботаник уже заметил папулю и срочно заказал билет до родного города?

Но нет, мой протеже просто опоздал. Наверное, опять разводил утренние нежности с Инессой по видеосвязи. Ой, даже думать не хочу, чем они так долго занимаются по утрам с телефонами.

Увидев папу, Ботаник на секунду сбился с шага и обвел взглядом помещение. Наверняка искал пути отхода. Но вздохнул и подошел к столику.

— Доброе утро, — судя по голосу, ни черта оно не доброе.

— А, привет, салага, — отозвался папа.

Ботаник с ужасом посмотрел на единственный свободный стул рядом с моим родителем, но деваться было некуда.

— Вы надолго, Зигмунд Давидович? — вроде бы невзначай, но со скрытой надеждой в голосе спросил мой протеже.

— Как получится, — ответил папуля Ботанику, глянув с такой улыбкой, будто хотел проглотить целиком.

Да уж, кажется, все веселье только начинается. Одному Костику до фиолетовой звезды акулий оскал и жесткий сарказм.

Мне сейчас тоже не выходок папули, пусть для начала расскажет, что он здесь делал почти тридцать лет назад. И что за история с пропавшей женой Малиновского.

Вот только разговор мы начать не успели, потому что на террасу ураганом влетел Мележ. Не надо быть бихевиористом, чтобы понять, насколько он зол. И я даже предполагаю, кому сейчас влетит. Не сложно сделать вывод, поскольку на террасе больше никого нет.

Схватив стул возле соседнего столика, Андрей с грохотом поставил его между мной и Ботаником и уселся вроде как во главе.

— Ты! — ткнул он в меня пальцем.

Костик приподнял бровь, папа оторвался от завтрака и уставился с интересом на Андрея, а Ботаник нахмурился.

— Я, — не стала отрицать очевидное.

— Почему, — чуть наклонился ко мне, — как только ты появилась в городе, здесь начала твориться чертовщина?

— Может, я ведьма, — пожала в ответ плечами.

Мележ грохнул кулаком по столу, на что папа возмутился:

— Молодой человек, что за девиантное поведение?

Андрей, кажется, только заметил, что в нашем полку прибыло, и спросил:

— А вы вообще кто?

— Это мой отец, — честно ответила я.

— Водитель бетономешалки?

Теперь папа одарил меня взглядом, который не сулил ничего хорошего, а Ботаник закашлялся, подавившись кофе.

— Он самый, — все-таки не стал спорить папуля.

Видимо, показательная порка откладывается.

Андрей чуть остыл и уже спокойнее спросил, снова переключив внимание на меня:

— Не хочешь рассказать, кто ты такая и зачем сюда приехала? Журналистка?

— А что, — захлопала я глазами, — ВИН машины не помог определить?

Мележ едва заметно поморщился. Значит, все-таки его рук дело. Фигурально, конечно. Вряд ли он самостоятельно вскрывал мою тачку.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Я не поверила, но кивнула. Видимо, родимая сигнализация не подвела в самый ответственный момент.

— Она иногда бредит, — вставил свои пять Костик. — Уже который год заставляю ее сходить к психиатру, но не давлю, а то еще проснусь с ножом в шее.

Андрей тряхнул головой, как будто пытался избавиться от галлюцинации, уже наверняка жалея, что вообще сюда пришел.

— Вы все ненормальные, да?

— Нормальность — понятие относительное. Это я тебе как водитель бетономешалки говорю, — папа уже откровенно издевался, но с таким видом, словно выступал в международном суде Гааги.

Пока Мележ приходил в себя, хотя не думала, что такого парня вообще можно вогнать в ступор, я спросила:

— В тот вечер, когда мы впервые встретились, кто за вашим столиком заказывал зеленый салат?

Мой вопрос еще больше дезориентировал Андрея, и он машинально кивнул:

— Я.

А вот и наша несостоявшаяся жертва.

Повисло молчание. Я даже, кажется, слышала, как у Мележа крутятся шестеренки в голове. Ну что поделать, если у нас за столом филиал дурдома? Только привыкать.

— А какие у тебя отношения с работниками ресторана? — спросила я, пока Андрей окончательно не пришел в себя.

— Что? — нахмурился он и тут же возмутился: — Ты мне допрос устраиваешь, что ли?

— Просто интересуюсь, — пожала я плечами.

Мележ немного посверлил меня взглядом и, посмотрев на экран мобильного, поднялся:

— Мы с тобой еще не закончили, — предупредил меня угрожающе.

Пф, да мы даже не начинали. Знал бы он, что такое работа юриста, когда нельзя просто прийти и сказать в суде: «Вы что, не видите, какой цирк тут творится?»

Нет, хотя и судья, и прокурор, у которого при виде меня начинает дергаться глаз, тоже прекрасно понимают, что цирк. Но нам всем надо играть в «Судопроизводство». Иногда это веселее, чем в казино.

— Интересно, — задумчиво почесал подбородок Костик, когда Мележ вышел, — я бы мог осмотреть тело? Очень интересный случай.

— Ну не за столом же об этом, — возмутился Ботаник.

Ой, какие мы нежные. Как по пещерам шариться, так нормально, а как о трупе поговорить, так нос воротит.

— Мне надо встретиться с Малиновским, — сказал папа, которого подобные разговоры совсем не смущали.

— Подожди, — теперь я возмутилась. — Может, ты сразу нас введешь в курс дела?