Чему нас учит эта история? Экологические угрозы сегодня не менее реальны, чем в 1972 г., когда был опубликован доклад «Пределы роста». Если мы не предпримем контрмер, потери будут громадны. Поэтому критика экологического фатализма вовсе не дает права на бездумную тактику «продолжать в том же духе». Мы не можем рассчитывать на то, что все обойдется. Не проведя радикальные изменения производственных процессов и продукции, энергетической и транспортной систем, мы рискуем столкнуться с непредсказуемыми последствиями. Это может случиться, но этого можно избежать, вот что важно. Чтобы одуматься, достаточно вспомнить Кассандру. Сбудутся ли ее предсказания, зависит от нас.

В стратегию экологического обновления Медоуз и его школа особого вклада не внесли. Если экологическое спасение в самом деле заключается в немедленном переходе от роста к самоограничению, тогда надежды на предотвращение коллапса цивилизации действительно мало. На ближайшие десятилетия все системы по-прежнему запрограммированы на рост. Поэтому нужно приложить максимум усилий для того, чтобы отделить реальный сектор экономики от потребления природных ресурсов, другими словами, уменьшить экологический след человечества, одновременно наращивая благосостояние широких масс. Тут мнения расходятся. Для Медоуза, если не произойдет поворот в сторону ограничения, все попытки вывести природопользование на устойчивый уровень без уменьшения уровня потребления природных ресурсов — «бесплодные усилия любви». С его точки зрения, преодолеть экологический кризис возможно, лишь резко понизив степень потребления состоятельной части человечества. Если мы уже сегодня превышаем пределы прочности экосистемы в 1,5 раза, то помочь тут может только значительное сокращение производства и потребления, и точка. Ученый убежден, что революция эффективности и возобновляемые источники энергии не смогут ослабить нагрузок на экологию, вызываемых потреблением все возрастающего населения Земли. Перерасход ресурсов сведет на нет все завоевания в сфере эффективности. Технические инновации могут в лучшем случае отсрочить коллапс, но не предотвратить его. В этом мнении Медоуз непоколебим с 1972 г. Он уже тогда писал, что «технологический оптимизм не просто обычная, но и очень опасная реакция» на «пределы роста», поскольку лишь отвлекает от «главной проблемы — безудержного роста в пределах ограниченной системы»[53]. И государственные меры по охране окружающей среды, с точки зрения Медоуза, борются только с симптомами болезни роста, поразившей всю современную цивилизацию. Экономический уклад и образ жизни, опирающиеся только лишь на рост, обречены рано или поздно перейти фундаментальные пределы экосистемы. Следствием могут стать тяжелые кризисы: голод, экономическая депрессия, снижение продолжительности жизни. Человеческая цивилизация будет отброшена на грань выживания.

В 1972 г. в первом издании книги «Пределы роста» авторы предсказывали, что в случае сохранения темпов роста экономики и населения к 2020 г. нас ждет резкий спад производства продовольственных и промышленных товаров из расчета на душу населения. И тогда удел мира — погружение в тотальный ресурсный кризис: истощение запасов питьевой воды, замедление темпов нефтедобычи, нехватка индустриального сырья, чрезмерная эксплуатация сельхозугодий и тотальное загрязнение воздуха приведут к кризису цивилизации. Через некоторое время понизится продолжительность жизни человека и резко сократится мировое население. Рекомендации, которые команда Медоуза обосновывала своими, казалось бы, неопровержимыми компьютерными расчетами, сводились к строгому ограничению экономического фактора и роста населения, вступив таким образом в латентное противоречие с либеральным политическим и экономическим миропорядком. Примечательно, что авторитаристская тенденция доклада почти не обсуждалась (по крайней мере в экологических кругах). Между тем, если единственное спасение в том, чтобы «подчиниться природным пределам роста», такой авторитаризм неизбежен[54]. Если человечество не подчинится добровольно, то добиваться этого придется либо принуждением со стороны государства, либо к покорности понудит крах промышленной цивилизации. Поскольку корень зла для Медоуза — рост, то и экологического коллапса можно избежать только посредством перехода в «состояние равновесия». Это касается как роста населения, так и экономической активности, из чего следует, что а) рождаемость не должна превышать смертность и б) инвестиции не должны превышать износ капитала[55]. Первое требует рестриктивной демографической политики, второе — тотального государственного контроля в экономике. Нетрудно заметить, что такая позиция вступает в противоречие с индивидуальной свободой и рыночной экономикой.

Правда, сегодня Медоуз утверждает, что катастрофа несколько откладывается. К перечисленным ранее кризисным факторам добавился еще парниковый эффект, обостряющий проблему водообеспечения и продовольственного снабжения. Не будет воды в достаточном количестве — понизятся сельскохозяйственные урожаи. Время пошло. Следуя логике Медоуза, чрезмерная эксплуатация возможностей планеты неотвратимо приведет к понижению уровня промышленного производства и сельскохозяйственных урожаев. Также сократится до приемлемого для планеты уровня и население. Поскольку человечество, судя по всему, не готово добровольно умерить свои запросы, ограничить его численность и потребление вынудят экономические кризисы. С погружением промышленного Модерна в сумерки нависает опасность и над демократией и свободой: когда физические резервы планеты на исходе, «практически нет шансов на процветание свободы, демократии и многих нематериальных ценностей, которые нам так дороги»[56]. Представление о том, что мы сможем сохранить прежний жизненный уровень и при этом бедные народы будут постепенно богатеть, такая же иллюзия, как и надежда на то, что «при помощи волшебной техники» можно избежать великого коллапса. Разговоры об устойчивом развитии для Медоуза еще один большой самообман. Вносить превентивные коррективы уже слишком поздно. Остается только одно средство — как можно лучше подготовить наши общества к предстоящим экологическим, экономическим и социальным потрясениям. Демократии по своей структуре созданы для истощения экологических систем, поскольку партии и правительства покупают лояльность к себе все новыми актами благотворительности, расплачиваться за которые предстоит в будущем. В этом смысле наращивание экологических долгов лишь оборотная сторона растущих финансовых долгов: покупай сейчас, плати позже (buy now, pay later). На совместимость демократии и устойчивого развития Медоуз смотрит скептически: «У людей очень узкий временной горизонт. Если они хотят решить такие глобальные проблемы, как, например, изменение климата, то временной горизонт должен составлять 30, 40, а то и 50 лет. Политики же планируют только до следующих выборов. Поэтому вряд ли дело дойдет до обязательных к исполнению договоров по охране климата»[57]. Антропологические аргументы здесь накладываются на сомнения в том, что демократия сможет политическими методами отстоять долгосрочные интересы общественного благосостояния. Антропологическое доказательство звучит так: мы все время бросаем мяч за черту видимости. Иными словами, совершаем поступки, чреватые долгосрочными последствиями, которые мы не в состоянии предвидеть. И даже осознав последствия, мы не в состоянии действовать в соответствии со своим пониманием, так как все наши чувства, мысли и поступки диктуются сиюминутными побуждениями: немедленным удовлетворением потребностей, страхом реальной угрозы или погоней за удовольствиями. Гюнтер Андерс называет это «устарелостью человека»[58].