— А что, если я не собираюсь забывать о мире живых? — спросила Элли.

Мэри вежливо улыбнулась.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — сказала она. — Расстаться с последней соломинкой очень трудно.

— «Советы мертвым», — прочитал заглавие Ник. — Автор — Мэри Хайтауэр. Это ты?

Мэри улыбнулась.

— Все мы должны как-то занимать время нашей жизни после смерти, — сказала она. — Я, к примеру, пишу.

Элли взглянула на книгу, которая была у нее в руках и, сама того не желая, почувствовала, что проделанная Мэри работа внушает уважение. Она быстро пролистала книгу. По меньшей мере три сотни страниц, и каждая заполнена текстом, написанным красивым, старательным почерком.

Да, подумала Элли, мы пришли сюда, чтобы найти ответы на вопросы, и вот мы в компании человека, в Стране затерянных душ далеко не последнего. Что может быть лучше? И все же по каким-то неведомым причинам Элли не испытывала особой радости.

В книге «Как не заскучать после смерти» Мэри Хайтауэр пишет: «Вновь прибывшие в Страну прекрасны. Они хрупки и ранимы. Их поджидают великие опасности, они — как дети, которые не знают, что происходит на свете, их нужно направлять любящей, но твердой рукой. То, как они проведут вечность, раскрывшуюся перед ними, зависит от того, как они смогут приспособиться к жизни в Стране затерянных душ. Плохо приспособленная душа может быть искажена и изуродована самым ужасным образом. Следовательно, к новичкам нужно относиться со всей возможной добротой, терпением и милосердием. Это единственный способ, при помощи которого можно воспитать в них упорство к преодолению трудностей».

Мэри Хайтауэр не нравилось, когда ее называли Королевой малышей, хотя, нужно признаться, это прозвище возникло не случайно. По большей части дети, попавшие под ее покровительство, были младше ее. Мэри было пятнадцать, а это верхняя возрастная граница для жителей Страны затерянных душ. Поэтому, когда в ее жилище, расположенное на огромной высоте, попадали ребята, близкие к ней по возрасту, она относилась к ним с особым вниманием.

Мэри сразу почувствовала, что с Элли будет непросто. Нельзя сказать, что девочка ей не понравилась, это было бы преувеличением. Мэри, это вполне очевидно, нравились все. Можно сказать, что в этом и заключалась ее работа, а к ней она относилась более чем серьезно. Однако Элли обладала необычайно сильной волей, и это сулило большие неприятности. Мэри надеялась, что ошибается, но в душе понимала, что с ней это происходило весьма редко. Даже самые мрачные из ее предсказаний обычно сбывались — не потому что она обладала способностью заглядывать в будущее. Просто за долгие годы, проведенные в Стране затерянных душ, Мэри стала настоящим знатоком человеческих душ.

— О новичках позаботились, — объявил Вари, который успел выйти и вернуться назад. — Мальчики могут выбрать комнату в южной стороне здания, а девочка — в северной. На девяносто третьем этаже.

— Благодарю, Вари, — сказала Мэри, целуя помощника в кудрявую макушку, как она всегда делала. — Дадим им несколько часов на обустройство, а затем я их навещу.

— Мне принести скрипку? — спросил Вари.

— Да, пожалуй, я бы послушала Моцарта.

Мэри не хотелось слушать музыку, но она согласилась на предложение помощника. Вари всегда был рад доставить ей удовольствие, и она не хотела лишать его этой привилегии. Сколько он служил ей правой рукой, Мэри была уже не в состоянии припомнить, и она часто забывала, что он — всего лишь одиннадцатилетний мальчик, которому не суждено повзрослеть. А мальчики в таком возрасте всегда стараются угодить старшим. Это было прекрасно. Это было грустно. Но Мэри решила сконцентрироваться на первом. Пока Вари доставал скрипку и прикладывал ее к плечу, она закрыла глаза и приготовилась слушать. Мальчик заиграл мелодию, которую Мэри слышала уже по меньшей мере тысячу раз и, вероятно, услышит еще неоднократно.

Когда солнце повисло над горизонтом, Мэри спустилась, чтобы навестить вновь прибывших. Начала она с мальчиков.

Их «квартира» была обставлена мебелью, попавшей в Страну затерянных душ в разное время — в одном углу кресло, в другом стол. Для сна был предназначен диван, вторым же спальным местом служил матрас.

Лиф сидел на полу и пытался понять, как работает «Гейм Бой». По нынешним временам эта игровая приставка — невообразимый архаизм, но для мальчика, прожившего сто лет в лесу, вдалеке от цивилизации, она была верхом технического совершенства. Он даже не оглянулся, когда в комнату вошла Мэри. Зато Ник встал, подошел и поцеловал Мэри руку. Сама того не ожидая, она рассмеялась, а мальчик мгновенно покраснел.

— Я однажды видел это в кино. Ты показалась мне такой… аристократичной, ну, что-то в этом роде, и такой жест просто напрашивался. Прости.

— Нет, все замечательно. Я просто не ожидала. Это было так… галантно.

— Ну, я рад, что хоть шоколадом твою руку не испачкал, — сказал Ник.

Мэри пристально посмотрела на него. Лицо Ника ей понравилось. Проникновенный взгляд. Карие глаза. Восточные черты придавали лицу мальчика что-то… экзотическое. Чем дольше Мэри смотрела, тем больше Ник краснел от смущения. Мэри припомнила, что это происходит от того, что кровь приливает к лицу, наполняя мельчайшие капилляры, расположенные под кожей. У них больше не было ни капилляров, ни крови, но те, кто лишь недавно попал в Страну затерянных душ, еще так близки к миру живых, что на их лицах по привычке отражаются физиологические реакции. Ник был смущен, а Мэри почувствовала, что вид раскрасневшихся щек мальчика доставляет ей удовольствие.

— Знаешь, — сказала она, осторожно прикасаясь к его лицу в том месте, где оно было испачкано шоколадом, — здесь многие могут изменять внешний облик. Если тебе не нравится ходить с перепачканным шоколадом лицом, ты можешь поработать над собой и избавиться от этого.

— Да, мне бы этого хотелось, — согласился Ник.

Мэри снова почувствовала физиологическую реакцию Ника, на этот раз на прикосновение, и убрала руку. Если бы она помнила, как это делается, наверняка покраснела бы в этот момент и сама.

— Конечно, на это потребуется много времени. Знаешь, мастеру дзена приходится потратить годы, чтобы научиться ходить по раскаленным углям или левитировать. Долгие годы концентрации и медитации.

— Так я же просто забыть могу, — предположил Ник. — В твоей книге сказано, что многие здесь забывают за долгие годы, как они выглядели при жизни, и лица их меняются. Может, я смогу забыть о шоколаде на лице.

— Хорошая мысль, — согласилась Мэри. — Вот только мы не можем выбирать, что помнить, а что забыть. Если мы намеренно стараемся забыть что-то одно, обычно получается, что именно это мы помним лучше всего. Будь осторожен, иначе в какой-то момент обнаружишь, что все лицо покрыто шоколадом.

Ник нервно засмеялся, решив, что Мэри шутит, и умолк, поняв, что она говорит серьезно.