Она пробежала по улице, затем свернула на тропинку и наконец вдохнула аромат травы. Чистый воздух пьянил ее, как хорошее вино. Она сама создала эту грязь. Она была воровкой, это правда, пусть даже она делала это от отчаяния. И вот к чему это привело. Она увлечена мужчиной, который мог раздавить ее, как насекомое, как только она ему надоест. Любые мысли о том, что он мог иметь к ней какие-то эмоциональные чувства, — это иллюзия. Когда она приблизилась к своему дому, ее бег замедлился, а затем она увидела Саммер и мать, которые стояли у окна, высматривая ее. Что-то произошло? Бриз всегда волновалась, всегда беспокоилась о них. Однако, когда она вошла, они встретили ее лучезарными улыбками.

— Ты совсем немного разминулась с ним. — У матери на столе стоял кофейник с остывающим кофе, вокруг него были расставлены чашки. На тарелке лежали надкусанные дорогие булочки с шоколадом, которые они ели только в особых случаях.

— Разминулась с кем? — брови Бриз поднялись.

Саммер заправила прядь волос за ухо.

— Сам Себастьян Дарк. Он выглядит намного лучше, чем на фотографиях в газетах. И его автомобиль! — Саммер чуть в обморок не упала. — Наверное, ты сделала что-то очень значительное, если такой человек, как твой босс, решил приехать сюда.

— Я показала ему наш дом, — с гордостью сказала мать Бриз, убирая чашки. — Он очень интересный человек, я и подумать не могла! Он интересуется викторианской и эдвардианской архитектурой и довольно хорошо разбирается в этом. Больше всего его впечатлил проект дома, выполненный твоим дедушкой. Ему очень понравилось, как ты восстановила старую оранжерею. Он был восхищен орхидеями Саммер, сказал, что видел похожие, когда работал на Дальнем Востоке. Он поздравил нас, что мы владеем таким красивым зданием. Нет, «домом» — он использовал именно это слово. «У вас красивый дом, госпожа Монаган, завидую вам. Такой дом не создать никакими деньгами». Я сказала ему, что все это сохраняется только благодаря тебе, что если бы не твоя упорная забота, то несколько лет назад мы бы потеряли дом твоего дедушки.

— Что же он делал здесь? — ее мать была очень здравомыслящей женщиной. Бриз никогда не видела ее так впечатленной кем-либо. Похоже, Себ обрушил на нее все свое очарование.

— Он сказал, что ты, должно быть, потеряла это в офисе, — сказала Саммер, опуская ей на ладонь золотое сердечко с маленьким бриллиантом. — Он проходил мимо и увидел, как ты его уронила. Он заметил, что ты всегда носишь его, и подумал, что ты наверняка расстроишься, заметив потерю. Он очень внимательный и заботливый для занятого человека. А ты говорила, что он скуп и эгоистичен. Никогда больше не говори о нем так. О, он также оставил этот конверт. Он сказал, что это что-то скучное, по работе. — Саммер вздохнула. — Я все еще чувствую запах его лосьона после бритья, он похож на запах соснового леса.

Эти две женщины еще долго пели хвалы недавнему посетителю и, пылая к нему восторгом, ушли, чтобы полить орхидеи. Бриз упала на стул в столовой, вытащила сердечко, перебрала пальцами цепочку и только тогда открыла конверт. Внутри находилась длинная коробка, а в ней, на ложе из синего бархата, покоилось самое прекрасное ожерелье, какое она видела в жизни. Ряд безукоризненных огненных опалов, пылающих и переливающихся в лучах солнечного света. Она никогда раньше не видела подобных камней, их блики играли на ее руке. Она прочитала лежавшую внутри карточку и была заинтригована извивами крупного, экстравагантного почерка. Конечно, отец Себа был не прав, когда говорил, что его сын был лишен артистизма — этот почерк и выбор таких прекрасных опалов противоречили его мнению. Скорее, у Себа никогда раньше не выпадал шанс выразить себя таким образом. «Бриз, я хотел поблагодарить тебя. Я купил их у ювелиров в «Ритце». Они уникальны, как и ты».

Бриз ощутила прохладу карточки, которая напомнила ей о холоде его пальцев, касающихся ее кожи. Это было великолепно. Конечно, она не могла принять такой подарок. За что ей это? Ведь он просто купил ее сексуальные услуги. Однако она все же надела опалы. Они идеально ей подходили, но было бы еще лучше, если бы она снова покрасила волосы в свой натуральный, ярко-каштановый цвет. И как прекрасно было бы снова почувствовать себя настоящей, поскольку он был единственным человеком в мире, от которого ей больше не надо было ничего скрывать. Он видел худшее в ней — ведь он поймал ее на краже. И он видел ее в самой уязвимой ситуации, когда она сдалась ему, отдалась полностью его мужественности, дрожа от его прикосновений. Как было бы прекрасно, если бы их странные, искусственные отношения не мешали ему увидеть ее лучшие стороны! Ведь они у нее были — преданность, забота. Даже секс, невероятный, сводящий с ума, не был ее сутью до конца. Они мерились силой, это не было связью по любви. «Любовь» — это слово пронзило ее. В субботу его 30-й день рождения, в этот день должна состояться их последняя встреча. Любовь не была тем, о чем она могла позволить себе вспоминать в тот момент, когда думала о Себе, потому что, если бы она влюбилась в такого человека, а он отверг бы ее, это стало бы ее концом.

Поднимаясь к себе наверх, чтобы принять душ и привести себя в порядок, она чувствовала уверенность лишь в одном: она больше не могла ненавидеть его. Именно поэтому, как только она подготовилась к выходу, у нее возникла твердая уверенность в том, что сейчас она отправится к нему и расскажет о мерзком закулисном заговоре, который устраивал его ближайший помощник, намеревавшийся уничтожить его.

— Господина Дарка нельзя тревожить. В данный момент он работает над важным делом.

Секретарша охраняла его с непоколебимой преданностью — так вели себя все люди, окружавшие Себа Дарка: он неизменно вызывал у них эти чувства.

— Мне очень жаль, — Бриз прошла мимо секретарши и остановилась. Теперь или никогда.

Увидев ее, Себ изумился — в последнее время в офисе она особенно тщательно сохраняла дистанцию.

— Все в порядке, г-жа Хаммонд, — остановил он взволнованную женщину. — Я счастлив видеть мисс Монаган в любое время.

— Спасибо. — Бриз села. Теперь их разделял только тонкий барьер стола. Она очень хотела потянуться, как гибкая пантера, и потрогать его. Ей показалось, что и в нем она заметила ответную вспышку. Но сейчас было время для дела, а не для удовольствий.

— Мне нужно кое-что сказать вам. Я… Я кое-что утаила. Я сожалею об этом, потому что из-за этого выгляжу так же плохо, как и они, тогда как я совершенно ни при чем.

— Вы говорите загадками, Бриз. — Его чувственные губы сжались. Она чувствовала, что у нее ослабели ноги, пальцы потянулись к шее, как будто она хотела успокоить биение сердца, которое теперь подкатывало к горлу каждый раз, когда он был рядом.

— Это о Ричарде и г-не Ванхоффере. Вы, наверное, не поверите мне. Я даже не знаю, с чего начать. — Она заметила, что заикается: он выглядел невероятно красивым. Теперь, когда она отбросила щит ненависти к нему, он притягивал ее, как магнит.

— Тогда начните с начала, так всегда легче всего.