– Я вижу, но вам надо пойти отдохнуть. А работу над портретом продолжим завтра, если вы не против.

Софи хотела возразить, но, когда она снова ставила бокал на поднос – на этот раз более осторожно, – она с удивлением заметила, что рука у нее дрожит.

– Пожалуй, вы правы. Вы сможете прийти завтра? Мне действительно хотелось бы продолжить.

Хетти кивнула и встала.

– Да, конечно, дорогая.

Она позвонила Ламбету, который явился почти мгновенно. Макс быстро повернулся, и Софи заметила, как он, отведя Ламбета в сторону, сказал ему что-то, чего она не расслышала. Ламбет кивнул и поклонился, и она вздохнула, догадавшись, что он получил приказание не пускать Уивенхо на порог. Софи не сомневалась, что все в доме уже знают о том, что произошло. Оставалось надеяться, что слух об этом не дойдет до ее родителей и не подольет масла в огонь. Хетти быстро обняла ее и последовала за братом. Софи смотрела им вслед. Макс даже не попрощался, как будто хотел уйти как можно скорее.

– Я могу быть вам чем-то полезен, мисс? – спросил Ламбет с выражением легкого беспокойства на обычно невозмутимом лице.

Софи покачала головой:

– Нет, спасибо, Ламбет. Думаю, мне надо пойти немного отдохнуть.

– Я слышал, тебя можно поздравить, Макс. Представляю, какой бледный вид будет иметь леди Мелисса. Она думала, что уже заарканила тебя, – нетрезвым голосом проговорил Брайнстон, наклонившись через плечо Макса, чтобы заглянуть ему в карты.

Лорд Крэнворт, партнер Макса по пикету, сидевший напротив него за карточным столом в игорном доме Брукса, вскинул на него удивленный взгляд:

– Что такое? Неужели ты наконец сделал свой выбор, Макс?

– Впервые об этом слышу, Крэнворт, – тихо ответил Макс и бросил на стол восьмерку червей. – Ты заслоняешь мне свет, Брайнстон.

Брайнстон отошел, но только для того, чтобы придвинуть к столу свободный стул.

– Я слышал об этом от Уивенхо в «Королевском петухе». Бедняга напился до умопомрачения. Обычно он держится лучше… Мортон сказал, что пора ставить не на леди Пенелопу, а на леди Мелиссу, но Уивенхо заявил, что он проиграет, потому что ты увлекся какой-то миленькой сельской барышней, с которой он встретил тебя на выставке. Это та самая, которую ты представил мне… как там ее? Что-то корнуольское. Тремейн, кажется. Та, с веселыми голубыми глазами. Это правда?

Макс мысленно послал к черту и Уивенхо, и Брайнстона, но не отвел глаз от своих карт. Двое других членов клуба, лениво наблюдавшие за игрой, внимательно прислушались, явно заинтересовавшись словами Брайнстона.

– Не знал, что Уивенхо такой знаток в моих делах, пьяный или трезвый. Ваш ход, Крэнворт.

Брайнстон никогда не мог похвастаться сообразительностью.

– Нет, я знаю, что между вами кошка пробежала. Никогда не мог понять из-за чего. Не хочу сказать, что Уивенхо мне нравится, но он из хорошей семьи, хотя и возится с красками. Однако, когда я стал его расспрашивать, оказалось, что он знает о ней много всего. Он сказал, что знаком с ее тетушкой, а у нее куча денег. Если это правда, то тебе должно быть стыдно, Макс. Тебе не нужна богатая наследница, твои сундуки и без того ломятся от денег. Мог бы и нам что-нибудь оставить. Понятно, почему Уивенхо так раскис. Не удивлюсь, если он сам положил на нее глаз и теперь страдает. Он привык жить на широкую ногу.

– Помолчи, Брай, я думаю, – сказал Крэнворт, хмуро глядя в свои карты. – Черт! Все зависит от этого хода.

– Все зависит от случая, Крэнворт, – поправил его Макс, едва сдерживая злость. Он знал, что самое худшее – это показать хоть малейший признак того, что его тревожит болтовня Брайнстона. Однако последовавшие слова Крэнворта лишили его последней надежды на спасение.

– Я знаю, что все в руках случая, Макс, просто мне никак не удается поймать его. Так, значит, это все пустое и у нас остается прелестная Мелисса? Жаль ту девушку, если Уивенхо будет и дальше распространять эту сплетню, не имеющую под собой оснований. Деньги деньгами, а ее репутации это на пользу не пойдет…

– Тревелиан! Софи Тревелиан! – радостно объявил Брайнстон. – Точно. Только что вспомнил. Я хорошо запоминаю имена. И эту малышку тоже помню. Не так хороша, как леди Мелисса, но мне понравилась. Она племянница леди Хантли, верно? Так сказал Уивенхо. Я все вспомнил.

– Что? Леди Хантли? – переспросил один из двух других мужчин, остановившись рядом с ними. – Тогда там точно куча денег. Хантли был богат, как набоб. Она живет рядом с тобой, верно? Так вот откуда ветер дует! Давай, Харкот, просвети нас.

Второй мужчина кивнул и нахмурился, глядя на три карты, брошенные Крэнвортом.

– Круг сужается, и в клубах все склоняются в пользу леди Мелиссы. Но если в забеге есть темная лошадка, то будь другом, дай нам знать. Я мог бы воспользоваться этой подсказкой. Так как ее зовут?

– Я же сказал, Софи Тревелиан. Веселые голубые глаза. Но если будешь делать ставки, не надейся на Макса. Его такие вещи не интересуют. Он скрытный. Очень скрытный.

– Верно, – мрачно согласился Крэнворт и, хмуро взглянув на Макса, бесстрашно бросил карты. – И это весьма печально.

– Не так печально, как это. Я выиграл, – сказал Макс, сожалея о том, что не может вышвырнуть Брайнстона из комнаты.

Крэнворт со стоном осмотрел лежащие перед ним карты.

– Проиграл, будь я проклят. Подумать только, после стольких лет я так и не усвоил, что нельзя играть с тобой в пикет. Одна радость, что мне хватает здравого смысла играть только по маленькой.

– Скажи прямо, что жена тебе не позволяет, – вмешался Брайнстон. – Ты должен предупредить Макса не бросаться в омут. Это же собачья жизнь!

Макс собрал карты и принялся рассеянно тасовать их, размышляя, что еще ему придется выслушать, прежде чем он сможет уйти. Он прекрасно знал: худшее, что можно сделать, – это пытаться пресечь распространение слухов. До сих пор ему удавалось воспринимать сплетни о его матримониальных планах как досадный побочный эффект процесса, но теперь дело принимало совсем другой оборот. Все леди Пенни и леди Мелиссы находились под защитой своих семей и не могли стать объектом злобных измышлений Уивенхо. После того, что пришлось пережить Софи, мысль о том, что из-за него она подвергнется новой атаке, была невыносима.

Достаточно уже того, что, пережив такой шок, Софи осталась одна. Она быстро пришла в себя, но даже сквозь пелену гнева и смущения он видел, как она потрясена. А он бездумно сделал ей еще больнее, потому что тени прошлого не позволяли ему мыслить здраво. Вероятно, именно они заставили его вести себя таким несвойственным образом и устроить эту нелепую драку.

Макс чувствовал себя достаточно глупо, согласившись пойти с Хетти, чтобы посмотреть портрет, после того как сам убеждал себя держаться подальше от Софи. А потом, когда она распахнула дверь, и он увидел ее испуганное лицо и пальцы Уивенхо, впившиеся в ее руку, он просто… потерял голову.