Доктор: Я тоже. Знаешь, сколько яиц я сегодня перетрогала? Больше, чем у всех братьев Джонас вместе взятых! ДАЙ ПЯТЬ!

Она подняла открытую ладонь. Мой анус сжался.

Доктор: Прости, пытаюсь не отставать от тебя, сумасшедший ты парень! Ну, давай приступим?

Она подошла ко мне и попросила лечь. Когда я лег, я посмотрел на потолок и нарисовал в своем воображении картину, как потолочный вентилятор падает и отрезает мне голову. Все, что угодно, чтобы отвлечься от происходящего. Она запустила руку под мой халат и схватила меня за яйца. Она делала все осторожно и аккуратно. Я закрыл глаза и просто позволил ей выполнять свою работу. Все шло довольно гладко, пока…

Доктор: Эй. Покажи Шенэйнэй.

Как раз тогда я понял, что моя жизнь уже никогда не будет прежней. Теперь я был не просто незнакомцем, чьи яйца нежно ощупывал доктор. Я был парнем с YouTube, чьи яйца нежно ощупывал доктор, желающий услышать оскорбительные шутки голосом женщины из гетто.

С этого дня все становилось только безумнее. В следующие несколько лет ко мне подходили, чтобы сфотографироваться, когда я делал свои дела у писсуара, когда меня тошнило после американских горок в тематическом парке развлечений, и даже на обочине у дороги после аварии. Но я также удивительно хорошо научился справляться с подобными ситуациями. Я и сейчас никогда не думаю об этом, как о чем-то само собой разумеющемся. Я знаю, что если бы не люди, которые смотрят мои видео, я бы не смог делать все те потрясающие проекты, которые делаю последние несколько лет.

Апогеем стала ситуация на первом Видконе в 2010 году. Для тех, кто не знает, Видкон – конвенция для ютьюберов, чтобы те могли собраться вместе и встретить своих зрителей. Это сейчас туда ежегодно приезжает больше тридцати тысяч гостей, но в 2010 году публика была в десять раз меньше. Меня пригласили в качестве специального гостя, и я не мог дождаться встречи с теми, кто поддерживал меня. Я надел свою самую уродливую жилетку, которую считал очень модной, и направился в конференц-центр. Когда я приближался к зданию, мне позвонил один из людей, работавших там, и по его голосу казалось, что у него кризис.

Работник Видкона: Шейн?! ГДЕ ТЫ?!

Шейн: Еду. Что случилось?

Работник Видкона: Ты твитнул, что едешь??

Шейн: Да. Ничего страшного же?

Работник Видкона: СТРАШНО! Здесь бунт перед входом!

Шейн: Бунт? Да ладно, не может быть все так плохо.

На заднем фоне я услышал крик, и я почти уверен, что это было – «Я НЕ ЧУВСТВУЮ НОГ!», но я мог ошибаться.

Шейн: О боже!

Работник Видкона: Когда доберешься, мы дадим тебе трех охранников. Напиши, когда будешь у входа, и мы пришлем их к тебе.

Три охранника?! Я ютьюбер, а не Обама! Я делаю тупые видео в интернете и занимаюсь сексуальным воспитанием детей. Почему со мной обращаются, как со знаменитостью? Я не понимал, какой в этом смысл, и чувствовал себя очень некомфортно. Наверное, я никогда не чувствовал, что заслуживаю такого внимания. Все еще не чувствую. Но хватит ненависти к себе, вернемся к истории. Ну, я остановился у входа и увидел больше тысячи беснующихся детей. Некоторые держали плакаты с моим именем, на других были футболки с моим лицом. Я совершенно точно никогда не мог представить, что увижу фотографии своего лица на груди у толпы несовершеннолетних девочек. Также я никогда не представлял, что мое реальное лицо окажется на груди у какой-то совершеннолетней девушки. Я испытывал много разных эмоций, и у меня тут же случилась паническая атака. Как только я вышел из машины, меня окружили подростки. Три охранника подошли и взяли меня под руки. Они провели меня сквозь толпу, и сказать, что я выглядел, как пафосный придурок, – ничего не сказать. Я был ютьюбером, которого окружали охранники. Нет ничего более придурковатого, чем это.

К счастью, меня привели в ту часть конференц-центра, где я мог встретиться со своими фанатами, и я пообщался с каждым из них. Я стоял там восемь часов и обнимался, делал селфи, ставил автографы на грудях матерей и просто болтал с ребятами о том, что происходит в их жизни. Это было потрясающе. И вот тогда я не захотел больше быть невидимым. Я почувствовал, что и правда меняю что-то в жизни этих ребят, и, благодаря моим видео, некоторые из них могли сбежать от своих проблем и улыбнуться. Это был волшебный день, и я никогда его не забуду.

Давайте вернемся к тому недавнему субботнему вечеру в дерьмовеньком мексиканском ресторане. Когда я уходил, мое тело решило, что мне нужно избавиться от всего этого сомнительного мяса, и ПРЯМО СЕЙЧАС. Я побежал в туалет, но он был занят, поэтому я стоял и ждал, ХВАТАЯСЬ за свой ГРОМКИЙ желудок. Семья за столиком неподалеку встретилась со мной взглядами, и у каждого члена семьи было одинаковое знакомое мне выражение лица «я увидел лепрекона». Я молился, чтобы они не подошли ко мне, потому что в любую секунду мой желудок мог выдать подливку из задницы, а я НЕ хотел, чтобы они учуяли, что я готовлю. Но было слишком поздно – лепрекона засекли. Семья подбежала ко мне и окружила меня у туалета. Это была мама с малышом, два двенадцатилетних ребенка и бабушка. Они все говорили одновременно и просили до хрена разных селфи. Я сфотографировался с мамой и малышом, отдельно с мамой и отдельно с малышом. В какой-то момент, почти уверен, я сидел на коленях у бабушки в инвалидной коляске. Адекватность была утеряна.

Когда туалет освободился, я вежливо попрощался с этой семейкой, но для них «до свидания» значило «пойдем в туалет – посмотрим, как он какает!» Они набились в маленький туалет вместе со мной и стали просить совета, как стать популярным в Инстаграме, и спрашивали, дружу ли я с Пьюдипаем. Я пытался ответить на всех их вопросы, но мне самому хотелось «пукдипайнуть», поэтому я попытался, как только мог, намекнуть, что им пора уходить. Тогда вошла официантка. Я почувствовал облегчение, будучи уверенным, что она скажет этой семье убираться отсюда и, может, даст мне какую-нибудь подарочную карту на тако. Но вместо этого она завопила…

Официантка: ЭЙ! ПОКАЖИ ШЕНЭЙНЭЙ!

В туалете, рассчитанном на одного человека, я был с целой семьей и половиной персонала ресторана. И все же я был признателен и доволен, что они радовались, пока двенадцатилетняя девочка не сбросила на меня бомбу с правдой.

Двенадцатилетняя девочка: Я думала, вживую ты сексуальнее. Ты типа страшный. ЛОЛ.

Я не знаю, что было более оскорбительным: то, что она назвала меня страшным, или то, что она использовала «ЛОЛ» в живой речи. В любом случае, я захотел стать невидимкой. Впервые, уже будучи взрослым, у меня появилось желание раствориться в стене. Будто эта девочка залезла в мое наполненное бобами тело, вырвала мою душу голыми руками и растоптала ее. После того как я пришел домой, я лежал несколько часов в кровати и плакал. Я рыдал. Я не рыдал так с тех пор, как в «Тако Белл» начали продавать «тако внутри, дорито снаружи». Только на этот раз это были не слезы счастья, а слезы душевной боли. Я начал подумывать о том, чтобы взять перерыв на YouTube. Мое сердце скукоживалось от мысли, что я могу случайно встретить фаната в общественном месте. Что, если все фанаты думают, что я страшный? Что, если каждый фанат, которого я встречал в своей жизни, возвращался домой и рассказывал друзьям: «ГОСПАДИ, я и не подозревал, что Шейн Доусон такой УРОД! ЛОЛ!!»