Алина поняла, о чем говорит Кирилл. Конечно же, он имел в виду влюбленность в него Вирры. Глядя на мужчину, осознала, что эта тема ему неприятна, но, тем не менее, озвучила давно терзающие её сомнения.

— Кстати, я давно хотела с тобой на эту тему поговорить.

Она замолчала, мысленно набираясь смелости для сложного для них обоих разговора.

— Ты действительно не любишь её? — выдавила она из себя мучающий её вопрос.

— Алина, — Кирилл даже застонал от её вопроса. — Ну а как ты думаешь? Конечно, люблю… только как свою воспитанницу, как племянницу, в конце концов. Но ни в коем случае не как женщину, с которой я бы хотел спать и делать детей. Прости за столь грубую откровенность.

Женщина даже покраснела от его слов, понимая, что первый раз слышит это лично от самого мужчины. Ей было очень жалко Вирру, и Алина чувствовала свою ответственность за её благополучие перед памятью мужа. Однако, черт побери, пресловутая соперница, живущая в её душе и претендующая на Кирилла, была безумно рада тому, что тот категорически не интересуется этой девушкой. Ну просто бальзам на душу! И всё же Алина рискнула продолжить этот разговор.

— А ты пробовал с ней поговорить? Объяснить, в конце концов, своё нежелание, донести до неё причины. Вирре ведь сейчас реально тяжело без мужской поддержки. Она отца потеряла.

— Алина, Алина, — Кирилл покачал головой. — Добрая ты душа! Недаром тобой все в этой жизни пользуются…

Алина насупилась.

— Прости, но это звучит как-то уж очень двусмысленно, если не сказать просто грубо.

Не смотря на явно сквозившую в её голосе обиду, мужчина улыбнулся.

— С каких пор ты стала «нежной фиалкой», страдающей от слов других людей? По-моему, ты всегда «лопала» любую обиду, даже не поморщившись.

— Ты сейчас пытаешься меня задеть? — с вызовом произнесла Алина, не желая признаваться даже самой себе, что Кирилл то, по сути, прав. Просто он не привык к ней новой, той, которую из неё сделал Сергей. — У каждой женщины в жизни наступает период, когда ей надоедает в глазах окружающих выглядеть дурочкой, — внезапно успокоившись, но как-то уж чересчур вяло отреагировала она на его странный вывод о себе.

— Мне обидно за тебя. Сережка правильно говорил: ты абсолютно не приспособлена к жизни. Очень уж доверчивая и ведомая. Совсем не умеешь отказывать.

Алина вспыхнула от досады, а потом, пересилив себя, прошипела, затронув другой, не менее важный и сложный вопрос, на обсуждение которого они обоюдно объявили мораторий.

— Так ты надеешься услышать «да»? По-моему, ты очень самонадеян.

Теперь наступил его черед вспыхнуть, да так эмоционально ярко, будто спичкой по коробку нервов чиркнули. Но Кирилл сдержался. Только глазами зло глянул, да закусил нижнюю губу так, что на месте укуса выступила капелька крови.

«Бешеный, — подумала Алина, наблюдая, как мужчина стирает с губы кровь. — Это я его таким делаю или просто не успела узнать, каков он настоящий?».

— И всё же! Что с Виррой? — решила она увести диалог с неудобной для неё темы, в другую, неприятную, но всё же менее болезненную.

— Ничего. Не провоцируй меня! Я даже ради памяти своего лучшего друга не буду врать: ни тебе, ни ей. То, что она втемяшила себе в голову, выбить сложно. Но поверь, тебе не стоит влезать в эту грязь и извращение. Это не любовь с её стороны — это прихоть. Когда любят, не делают больно другим.

Алина замерла. Она вдруг подумала, что то, что сейчас сказал Кирилл, в какой-то степени относится и к ней из их общей юности, как, впрочем, и к настоящему. Ведь она, испытывая к нему давнюю симпатию, с наслаждением мучает его сейчас.

«По его логике, если я смогла и могу делать ему больно, значит, не любила и не люблю?! Наверное… Только разве его слова догма? Да и потом, должна же я его наказать за тот фокус, что они провернули со мной в своем «мужском междусобойчике» с Сережкой. Радостно, что у них выходит всё не так гладко, как они предполагали».

Кирилл каким-то внутренним чутьем уловил начинающуюся в её душе бурю, и поэтому поспешил продолжить свою мысль.

— Я понимал бы её, если бы Вирре было двадцать лет. Гормоны требовали бы выхода, и её корёжило бы не только от эмоций, но и от их нестабильности. Но ей тридцать! Алин! Ей тридцать! Давно следует вести себя более сдержанно. Она руководит большим бизнесом. Поэтому сейчас уже всё её поведение, всё её естество показывает глубину эгоизма этой молодой женщины. Да, не удивляйся. Она просто махровая эгоистка. И это не лечится, никак!

Алина с недоверием посмотрела на мужчину. Увидев её странный взгляд, он устало произнес.

— Ты сама толкаешь меня на поступки, после которых первая же перестанешь уважать. — И вдруг разозлился. — Ещё раз говорю, я против того, чтобы меня укладывали в постель к человеку, к которому я не испытываю сексуального влечения.

Женщина в очередной раз вспыхнула. Её щеки обожгло горячечным румянцем. Кирилл же, распаленный настойчивостью Алины, завелся.

— Давай побережем детей и не будем заталкивать их в эту мясорубку странных отношений. Прошу! Отмени их переезд. Вирра ничего хорошего в их жизнь не принесет. Ребята у тебя счастливые, любят друг друга, а для неё чужое счастье, основой которого является взаимная любовь — как соль на свежую рану. Не рискуй!

— Я думаю, что уже поздно что-то отменять. По сути дела, меня просто поставили перед фактом уже свершившегося, — вынырнув из минутной задумчивости, произнесла она. — Через месяц ребята переезжают. Всё решено. Сейчас уже ищут квартиру в аренду.

Кирилл тоже тяжело вздохнул и с какой-то обреченностью в голосе подвел итог.

— Ну что ж! Раз так получается, то, значит, ребятам предстоит через это пройти… Ты только сама с Мариной и Никитой поговори, предупреди их, чтобы сильно не расслаблялись и не доверяли Вирре на все сто процентов. Если что, сразу пусть либо тебе говорят, а ты уже мне передашь, а ещё лучше — пусть выходят сразу на меня. Попробую вмешаться и что-то сделать.

— Кирилл. А я всё же не верю, что Вирра может поступить плохо с моими детьми.

— Дай Бог, Алинушка, что бы ты оказалась права. Может, я и правда очень плохо думаю о Вирре, — задумался он. Затем, встряхнув головой, продолжил. — Хотя маловероятно, что она изменилась.

В кухню вошла Вера.

— Алина Сергеевна. Спальня готова. Скоро приедут из больницы.

— Спасибо, Вера, за все. И за вкусный завтрак, и за предупреждение.

— Про лекарство не забудь! — напомнил Кирилл.

Алина улыбнулась.

— Тут контролеры со всех сторон. Перед едой я всё выпила. Не забыла.

— Взрослеете, Алина Сергеевна, — пошутил он.

— Старею, Кирилл Андреевич, — отшутилась она. — Уже все на автомате делаю.

Мужчина хмыкнул, но про мнимую «старость» так ничего не сказал, отчего Алина вдруг расстроилась.