– Ну же, мы можем уйти из этой комнаты? Я проголодалась, пойдём на кухню.

– Отлично! Но сегодня готовишь ты. Хейзел, знаешь, что меня волнует больше всего?

– Что же, сестрёнка?

Но прежде чем Примроуз успела ответить, комнату матери залил ослепительный свет.

– Что это, чёрт возьми, было? – воскликнула Примроуз, еле удержавшись на ногах.

– Не знаю, – ответила Хейзел, прислонившись к двери, чтобы успокоиться. Затем она подбежала к окну. – Прим, иди сюда. Только посмотри на это.

– А это ещё что такое?

В небе кружил огромный чёрный вихрь, который, поглощая встречающиеся по пути деревья, направлялся в сторону дома сестёр.

– О боже! Как думаешь, возможно ли, что мама вернулась?

– Понятия не имею!

– Ты чувствуешь её, Хейзел? Неужели это устроила она? Да быть не может!

– Не знаю! Не знаю! С тех пор как она умерла, я всюду ощущаю её присутствие: в нашем доме, в Мёртвом лесу. Я не хотела говорить вам об этом!

– Хейзел, смотри!

Вихрь приближался, пожирая всё на своем пути. Деревья, надгробия и остатки оранжереи.

– Скорее! Мы должны найти Готель!

Хейзел взяла Примроуз за руку, и они побежали вниз по лестнице, стараясь не подходить близко к открытым окнам. Девушки видели, что вихрь подбирается всё ближе и ближе. Добравшись до вестибюля, сёстры обнаружили у дома целое полчище скелетов, которое не давало им никуда уйти.

– О боже, Хейзел! Что тут происходит?

Вихрь устремился к дому, оставляя за собой широкую полосу разрушений. В мгновение ока он поглотил всю толпу скелетов.

– Прим, надо бежать! Он движется прямо на нас! – Девушки помчались так быстро, как только могли. Они не осмелились оглянуться, но отчётливо услышали, как затрещал их дом, разваливаясь на части и исчезая в вихре. – Примроуз! Не оглядывайся назад. Просто беги!

А потом раздался оглушительный крик, не похожий ни на один из тех, которые они когда-либо слышали. Голос принадлежал их младшей сестре. Готель стояла среди обломков, пристально глядя в центр вихря, словно пытаясь преградить ему путь.

– Мама, перестань! – закричала она, выставив перед собой руку, как щит, – её ужасный грозный голос эхом прогремел в ушах ведьм, достиг чудом уцелевших стен дома, разрушив их остатки. – Держись подальше от моих сестёр, ведьма! – продолжала Готель с такой мощью в голосе, какой её сёстры никогда раньше не слышали.

– Ты думала, что я позволю тебе безнаказанно убить меня и занять моё место вместе со своими мерзкими сёстрами? Тогда ты гораздо глупее, чем я себе представляла. Тебе суждено быть одной, Готель!

Вихрь сжался, сосредоточив всю свою силу на Примроуз и Хейзел, ставя их на колени и заставляя кричать от боли.

– Мама, нет, не забирай их у меня, умоляю тебя!

Смех Мани наполнил страхом сердца Хейзел и Примроуз. Девушки закричали, а Готель в ужасе наблюдала за происходящим.

– Мама, перестань! – воскликнула Готель, понимая, что сколько бы она ни умоляла, её матери будет всё равно. Ей нужно было срочно что-то предпринять, если она хотела спасти своих сестёр. И тут девушка вспомнила одну из прочитанных ей колдовских книг матери, называемую «Искусство произнесения заклинаний». Готель быстро произнесла первые пришедшие на ум слова и всей душой пожелала, чтобы они сработали: – Я взываю к старым и новым богам, отправьте нашу мать за Грань. Пусть наша жизнь станет иной!

Мани закричала:

– Готель, остановись! Нет! Ты не ведаешь, что творишь!

Но Готель продолжала твердить эти слова. Казалось, они пришли к ней в голову из ниоткуда. Как будто их нашептали из иного мира.

– Я взываю к старым и новым богам, отправьте нашу мать за Грань. Пусть наша жизнь станет иной!

– Готель, нет! – закричала королева мёртвых, когда вихрь сгустился, сжался, а затем взорвался, рассыпавшись в густую прогорклую пыль, которая покрыла всё вокруг.

– Примроуз! Хейзел! Вы в порядке?

Готель подбежала к сёстрам. Они были похожи на ониксовые статуи, покрытые чёрной пылью.

«Пожалуйста, не умирайте! Пожалуйста, не умирайте».

– Прим! Хейзел? – Готель вытерла сажу с лиц своих сестёр. – Прим! Пожалуйста, проснись! – взмолилась она, хлопнув сестру по щеке. – Прим! Я сказала, проснись!

– Боги, Готель! Что это на тебя нашло?

Готель рассмеялась. От её смеха, закашлявшись, очнулась и Хейзел:

– Хейзел? Ты в порядке?

– Думаю да. Мамы больше нет?

– Похоже на то, – ответила Готель, оглядывая руины, сплошь покрытые густой чёрной пылью.

Три сестры сидели, глядя на свой дом. Там, где раньше были вестибюль и лестница, сейчас зияла огромная дыра. Повсюду были разбросаны кости, а в канделябрах торчало несколько веток.

– Готель! Как ты это сделала? – спросила Хейзел, с изумлением глядя на сестру.

– Честно говоря, не знаю.

Готель посмотрела на сестёр. Она понятия не имела, как ей удалось уничтожить свою мать. Девушка просто была счастлива, что её сёстры остались в живых.

– Что же нам теперь делать? – спросила Примроуз. – Наш дом разрушен.

– Мы построим новый так, как захотим! – сказала Готель. – У нас будет новый дом и новая жизнь. Прекрасная жизнь. Я тебе обещаю.

– И как же мы это сделаем? – поинтересовалась Примроуз.

– У нас есть Якоб и мамины создания.

– Я думаю, что теперь эти создания принадлежат тебе, Готель, – заявила Хейзел.

– Похоже, ты права.

На время постройки нового дома ведьмы решили укрыться в сарае для экипажей. Ежедневно прибывали десятки повозок, каждая из которых ломилась от строительных материалов. Пока сёстры спали, Готель сидела у большого окна и смотрела, как скелеты разгружают повозки. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она отправила свою мать за Грань, но её сёстры всё ещё казались морально травмированными и измученными. Большую часть времени они проводили в постели или сидели во дворе, тупо глядя на слуг, делающих свою работу. Она не знала, чем им помочь. Как успокоить их мысли? Каждый день приходили одни и те же вопросы: неужели мама действительно ушла? Вернётся ли она сюда? Как Готель удалось её остановить?

Готель не знала ответов на эти вопросы. Она была просто благодарна, что не потеряла сестёр. Но шли недели, месяцы, и девушке казалось, что она всё равно постепенно теряет их, настолько те были испуганы и подавлены.

В дверь сарая постучали. Готель быстро открыла створку, надеясь, что шум не разбудил сестёр. Это был Якоб.