Анна резко вскинула голову:

– Чего я должна и чего не должна делать, решать только мне, понял? Спасибо за информацию, но ты не тот человек, который может диктовать мне условия. Прости, если мои слова звучат слишком резко, но это на самом деле так.

Кирилл ударил кулаком по столу и застонал. Анна искренне не понимала, почему он так упорно отговаривает ее от участия в конкурсе. Ей, правда, было не вполне ясно, почему для работы с лошадьми требуются девушки, но у богатых свои бзики, возможно, Пивная бочка предпочитает, чтобы его обслуга принадлежала к слабому полу. Чужая душа – потемки, а для нее попытка пройти конкурс – в самом деле единственный выход.

Неожиданно Анна обратила внимание на некоторую странность и тут же озвучила свои сомнения, задав вопрос:

– Кирилл, а откуда тебе так много известно о Гиршмане? Ты что, знаком с ним?

– Тебя это удивляет?

– В общем – да. Понятия не имела, что у тебя такие связи.

– Какие там связи! – усмехнулся Кирилл. – Просто я у него работаю, вот и весь секрет.

– Работаешь? Кем? – вскинула брови Анна.

– Шофером, – пожал в ответ плечами парень.

– Я ничего не знала.

– Так ведь я ничего и не говорил. Хвастаться особенно нечем, да и работаю я у него всего полтора месяца. К тому же я у него не единственный, нас в штате четверо. За все время я его и возил-то раза три-четыре.

– Откуда же столько подробностей? Гиршман – фигура известная, но я никогда не слышала о его страсти к бегам.

– Кто же об этом будет распространяться? А я знаю от других шоферов. У Гиршмана строго: надо куда-то ехать или нет, неважно, но к семи ноль-ноль изволь явиться в гараж. Сутки работаешь – двое отдыхаешь. Иногда в рабочие сутки просто в гараже сидишь. И уж тогда такого понаслушаешься – жуть.

– Могу себе представить, – кивнула Анна. – Только все равно придется иметь с ним дело. Иначе… – она безнадежно махнула рукой и отвернулась.

За ночь Анна хорошо отдохнула, чему весьма способствовала удобная двухспальная кровать, которую хозяин предоставил в ее полное распоряжение. Она ожидала, что утром он вновь примется за свое и будет ее отговаривать от затеи с конкурсом у Гиршмана. Но Кирилл неожиданно выразил свое полное согласие. «Недаром говорят: утро вечера мудренее», – удовлетворенно подумала Анна. Ее немного смущала брошенная им загадочная фраза по поводу того, что когда Анна узнает об условиях набора, то сама откажется от своей безумной затеи, но она постаралась выбросить его слова из головы, решив, что Кирилл просто ее запугивает.

Отправляясь на работу, Кирилл без возражений взял ее с собой, чем значительно облегчил дело: Анна, несмотря на заверения Налимова, опасалась бродить по улицам одна. Кирилл высадил ее у красивых ворот, сказав напоследок:

– Тебе вон туда, к главному входу. Мне надо отметиться, а потом я буду ждать тебя здесь.

– Зачем? Возможно, мне предложат остаться.

– Не сомневаюсь. Вот только захочешь ли ты остаться – вопрос.

* * *

Это было весьма привлекательное место – всего час езды от центра, но казалось, что до цивилизации отсюда добираться дня два как минимум. Вокруг шумели старые деревья, дорогу, ведущую к дому, окаймляла по старинке изгородь из расколотых вдоль жердей. Пологий, поросший густой травой склон вел к березовой роще. Прохлада и зелень были самыми что ни на есть деревенскими. И никаких выхлопных газов!

Охранник, услышав, что девушка явилась на кастинг, сразу же пропустил ее. Шагая по широкой, усыпанной гравием дорожке, она гадала, почему при взгляде на нее по его лицу расползлась совершенно идиотская ухмылка. Ане даже померещилось, что парень ей подмигнул.

Особняк, купленный Рудольфом Константиновичем Гиршманом полтора года назад, был построен в конце девятнадцатого века и в те времена принадлежал… архиерею. Глядя на шикарное трехэтажное здание, в это трудно было поверить. Но архиерей архиерею рознь. Тот, который приказал построить данный особняк, знал толк в удовольствиях. Да и как могло быть иначе? Путята Всеволод – так его звали – происходил из древней родовитой фамилии, получил блестящее воспитание, превосходно владел английским, французским и немецким языками, освоив позже греческий и латинский. Он обладал редкостной красотой, что называется, породой, и был словно создан для блеска светской жизни. Лихой танцор и ухажер, он пользовался бешеным успехом у представительниц прекрасного пола. Поговаривали, что он был близким другом Николая Второго.

По фамильной традиции юноша стал офицером лейб-гвардии Преображенского полка, быстро дослужился до штабс-капитана и вдруг… бросил все и поступил в духовную академию. Позже по его приказу был построен вот этот дом, массивный, величественный, с большими окнами на французский манер, с арками и эркерами. Став архиереем, Путята не угомонился, он по-прежнему был кумиром в дамском обществе и вовсю пользовался успехом. Кончил он плохо. Святой синод прознал о его шалостях, поползли слухи один ужаснее другого, его лишили сана и собирались сурово покарать. Путята Всеволод не стал дожидаться приговора и ссылки – однажды утром прислуга обнаружила уже застывшее тело бывшего архиерея, который в нарушение всех церковных традиций пустил себе пулю в лоб.

После революции в доме разместили сельхозакадемию. По парку, где еще недавно цвели сортовые розы, разгуливали коровы и овцы, охотно щипавшие листву редких растений, заботливо доставленных со всех концов света. В просторных залах, когда-то роскошных, ковыряя в носу от скуки, чахли над конспектами студенты из крестьян, обутые в лапти и онучи.

Дом ветшал. Когда он окончательно пришел в упадок (чинить его никто не собирался), дом просто забросили, и долгие годы, уже после перестройки, он оставался приютом бомжей и наркоманов. Выбитые окна и полуразрушенные стены не смущали привычных ко всему бродяг, они запросто разводили костры в бальном зале, где когда-то по лакированному паркету кружились дамы в великолепных платьях и позвякивали шпорами блестящие офицеры, где шуршали парча и бархат, где порхали веера, обдувая разгоряченные лица, где плелись интриги и разбивались сердца. На много лет в старом доме поселились вонь и грязь, парадными залами завладели крысы и человеческие отбросы. Как будто не снеся такого унижения, дом хирел и разваливался на глазах.

Попав в руки Пивного короля, старый дом снова предстал во всей красе, отреставрированный лучшими мастерами. Дом был огромен, только на фасаде первого этажа Анна насчитала одиннадцать окон. Всего этажей было три. Теперь вокруг вновь цвели розы, позади дома разбили парк, вплотную к которому подступал лес. Да, теперь у дома появился новый хозяин.

Анна направилась было к главному входу, расположенному справа, но у шикарных дверей ее остановил одетый в безупречный костюм мужчина, которого можно было принять за хозяина, если бы Анна не знала, что хозяин дома вряд ли будет собственноручно кому– либо открывать дверь.

Вход в противоположном торце здания был гораздо скромнее – очевидно, им пользовалась прислуга. Анна вошла и увидела широченный длинный коридор с бесконечной чередой дверей по обе стороны. Гладкоокрашенные стены кремового цвета, паркет под ногами оттенком напоминал гречишный мед. «Если так постарались в крыле для прислуги, то какова же обстановка на хозяйской половине?» – невольно подумала Анна.