оттолкнула Лизу рукой, и та упала на пол. Глаза Алисы наводнились слезами, на шее выступили синеватые ручейки вен. Поток долго сдерживаемых эмоций выплеснулся наружу, сметая всё на своем пути.

— Не говоришь ты, тогда скажу я. Ты сделала это из ревности! Увидела меня с этим парнем, и тебе снесло голову. А ведь у меня и в мыслях ничего плохого не было, Лиз… Думаешь, я хотела выдать себя за тебя? Нет! Шла как полная идиотка предупредить, что взяла твой телефон. Я сделала это не нарочно. Просто переживала за тебя. Прочитала сообщение, а потом поняла, что мама тебя не отпустит. Это был обычный парень! Обычный! Он поздоровался и протянул мне руку. А потом ты оттолкнула меня от него так, что я осталась инвалидом на всю оставшуюся жизнь…

— Прости меня. — Лиза обхватила колени и разревелась, сидя на полу. — Ты хотя бы веришь в то, что Рун существовал…

***

За день до праздника Ивана Купалы

Грозная туча, ещё недавно казавшаяся Лизе далёкой, стремительно догоняла сестёр. Ветер усиливался, закручивая пыль на дороге маленькими вихрями. Коляска Алисы не оставляла девчонкам шансов добраться до дома сухими. Когда они подошли к крыльцу, струи воды стекали с длинных чёрных прядей, закручивая их в мягкие завитки. Джинсы и футболки можно было смело отжимать.

— Господи, вымокли насквозь! — запричитала мама, помогая поднять коляску по самодельному пандусу на крыльцо. — Живенько переодеваемся и идём пить чай с мятой.

Пока мама помогала Алисе сменить одежду, Лиза побежала на второй этаж. Переодевшись в майку и шорты, она заметила небольшой беспорядок на столе. Поправила бумаги и порезалась об один из листов. Слизнув капельку крови с указательного пальца, бросилась к сумке в поисках пластыря и обнаружила, что всё содержимое промокло.

— Не сумка, а пассажир «Титаника»! — констатировала Лиза.

Она выложила паспорт и блокнот на подоконник, чтобы хорошенько просушить, а затем заклеила рану пластырем. И тут её вниманием завладел размокший листок бумаги с надписью, выведенной фиолетовыми чернилами:

Однажды лишённый жизни

Может её отнять:

Долг заберёт

У любой из рода.

Пока не придёт к костру

С покаяньем мать,

Молниеносный сын её

Не обретёт свободы.

Лиза шёпотом дочитала последние строки, и в доме погас свет.

Дочь, захвати свечи из углового стеллажа, крикнула мама с первого этажа. — Должно быть, сильный ветер оборвал провода.

Обескураженная Лиза сунула бумажку в карман шорт. Затем машинально взяла упаковку свечей и медленно спустилась по лестнице. Лиза достала из упаковки одну свечку и с задумчивым видом протянула маме.

Привлекательная женщина с волевым подбородком и глубокой поперечной морщинкой на лбу, чиркнула спичкой о коробок и подожгла тонкий фитиль. Он загорелся и озарил камерным светом уютную кухню. Девочки устроились вокруг стола в ожидании чая. Алиса некоторое время выжидающе смотрела на сестру. Лиза, не замечая побудительного взгляда, уставилась в пустоту. Она совсем забыла о своём обещании.

— Мам, — Алиса неожиданно начала разговор сама.

Взгляды сидящих за столом обратились в её сторону.

— Что, Лисенок? — спросила мама, разливая по кружкам пряный чай.

— Завтра в лесу, недалеко от набережной, будет проходить праздник Ивана Купала, — тихо, словно прощупывая почву в болотистой местности, начала Алиса. — Мы с Лизой видели объявление. Можно мне на него пойти… то есть поехать?

От неожиданности мама перелила горячий чай через край и резко отдёрнула пострадавший палец. Морщинка на лбу стала глубже, а глаза напряжённо забегали.

— Алиса, ты знаешь, что я против походов в лес. Это место не приспособлено для… таких, как ты.

— Но я очень хочу там побывать… Праздник Ивана Купала — особенный. Там будет костёр, песни и танцы.

— Тебе нечего там делать, дорогая. — Мама подошла к Алисе и ласково потрепала её по голове.

— Зато дома мне всегда есть чем заняться, — пробормотала себе под нос Алиса и отстранилась от матери.

— Ты хочешь смотреть, как другие будут прыгать через костёр и танцевать? — мама поставила вопрос ребром, озвучивая одно из главных опасений.

Алиса выдержала паузу. По учащённому дыханию было видно, что вопрос задел её за живое. Алиса собралась с духом и продолжила:

— Мам, я понимаю, тебе страшно. Твой долг — оберегать меня. Но, пожалуйста, не отнимай у меня маленькие радости. Не лишай жизни!

После этой фразы по предплечьям мамы и сестры одновременно рассыпались мурашки. Лиза вскочила со стула так резко, что пламя свечи неистово заметалось на кончике фитиля.

— Мама, ты должна это прочитать. Это тот листок, который в день нашего знакомства дал мне Рун. После дождя вещи в сумке промокли, и на нём проявилась послание.

Мама осторожно взяла листок и молча прочитала его. Коралловые губы сжались в тонкую линию, а глаза часто заморгали. Она встала со стула и подошла к окну. И в этот момент сёстры увидели, как спина матери задрожала от беззвучных рыданий.

***

Двадцать лет назад

Алла молча разглядывала кафель на стенах. Белые квадратики были везде. И на потолке, и на пахнущем хлоркой полу.

— Возраст? — односложно спросила коренастая женщина в белом халате.

— Двадцать один. — Алла облизнула потрескавшиеся губы и почувствовала, как непослушный язык присох к нёбу.

— Эх, девки… Что ж вы делаете… — вздохнула женщина, подготавливая инструменты. — Потом ведь мучиться будешь всю жизнь.

— Я жить хочу, — тихо ответила Алла, сжимая руками подлокотники медицинского кресла. — У меня соревнования через две недели, тренер говорит: «золотые ноги»… Да и с парнем познакомились всего две недели назад. На Ивана Купалу. А он как узнал про моё положение, так и пропал…

За окном гремела гроза. Ливень, как заправский дворник, лихо орудовал водяной метлой. Мастерски очищал улицы города от неудачливых прохожих. Женщина в халате приоткрыла форточку, ссылаясь на духоту.

— Золотые ноги, значит. — Она присела на стул рядом с окном и закурила. — В обмен на жизнь…

Тридцать минут показались вечностью. Анестезия не действовала. Когда операция подошла к концу, опустошённая Алла перебралась на кушетку. В этот момент в приоткрытую форточку влетел светящийся шар.

— Девонька, замри… Это ж шаровая молния, — прошипела врач, сидевшая с внеурочной сигаретой в зубах.

Шар подлетел к Алле и остановился в десяти сантиметрах от лица. Он задрожал в воздухе, словно понял, что попал в ловушку кафельного мешка. Затем, как ни в чём не бывало развернулся и вылетел через приоткрытую форточку.

— Ну дела-а-а, — женщина в халате облегчённо выдохнула, перекрестилась и плотно закрыла окно.

Алла сама не помнила, как добралась домой в тот день. В её памяти остался дождь, яростно хлеставший по лицу, шквальный ветер и