И точно так же, будучи в четвертом классе, вы думали, чтоможно обмануть родителей, рассказывая им о том, как сильно болит ваше горло ичто с такой ужасной ангиной вам ни в коем случае нельзя идти в школу. А потомрадовались тому, как ловко вам удалось их провести, даже не догадываясь о том,что родителям было просто лень вас разубеждать, они пошли вам навстречу,полагая, что пара «лишних» выходных вам не повредит. Наконец, мы тоже, как инаши дети-подростки, в какой-то момент думали, что все взрослые и во всемпредельно не правы, а наша подростковая любовь — это не блажь, а нечтоединственно важное и, что бы нам ни говорили, мы никогда не утратим этогочувства.

Воспитатель сам должен быть воспитан.

Карл Маркс

Мы так же думали, что нас не понимают, не принимают, неценят и не уважают. Одно слово — «предки». И мы так же думали: «Вот умру я, ипоймете, кого потеряли! Но будет поздно!» Задумайтесь над этим — мы были совсемдругими и в разные периоды нашей жизни — разными. То, что сейчас кажется намсмешным, нелепым, надуманным, глупым, когда-то представлялось нам необычайноважным, ценным и предельно истинным. И таков сейчас наш ребенок.

Какая-то игрушка могла быть для нас высшей ценностью, закоторую, как говорится, «можно все отдать», а родители, например, казались намчужими людьми, которым мы совершенно не нужны. Мы все проходили эти этапы, асейчас эти же самые этапы проходит и наш ребенок. И мы — родители — должныуметь соответствовать моменту. Не ждите от вашего ребенка, что он нарушит общийзакон развития. Даже если малыш поражает вас своей смышленостью, не спешитезаписывать его во «взрослые»; он находится только на том уровне своегоразвития, на котором он находится. И даже если кажется, что он перешагнул«границы нормы» и развивается быстрее своих сверстников, то можете бытьуверены, что он просто лучше других развивается в соответствующем коридореразвития, а на новый уровень перейдет только в тот момент, когда его мозг кэтому созреет.

Главный принцип, который мы должны исповедовать в процессевоспитания ребенка, — «можешь только то, что можешь». Причем, это касаетсякак самого ребенка, так и нас самих. Есть то, что он может на данном этапе, аесть то, что вне, так сказать, сферы его компетенции. Есть то, что мы — какродители — можем на данном этапе развитая нашего чада, а есть то, чего мы неможем, и выше головы не прыгнешь, только расшибешься.

Это очень важно понять — мы не должны предъявлятьнеадекватные требования ни к нашему ребенку, ни к себе самим. Только осознаниеэтой простой истины позволит нам внутренне успокоиться и насладиться процессомвоспитания своего малыша. И это чистая правда — воспитанием своего ребенкаможно наслаждаться, более того — это нужно делать. Но соответствующаявозможность открывается нам только в том случае, если мы понимаем, с какимименно ребенком мы имеем дело — годовалым, трехлетним, семи, десяти иличетырнадцати лет. Это разные дети, а всему, как известно, свое время.

Думаю, подавляющее большинство родителей (по крайней мере,те из них, кто впервые таковыми становятся) воображают себе, что у них родитсяне просто ребенок, а еще и самый настоящий собеседник — человек, с которым онисчастливо найдут общий язык.

Молодые отцы или, пуще того, мужчины, готовящиеся статьотцами, представляют себе, как они будут общаться со своим сыном, приобщать егок мальчиковой жизни «настоящего мужчины». Мамы радужно представляют себе, какони будут «чирикать о важном», со своими девочками, как они им все расскажут,чтобы те не повторили маминых ошибок… То, что ребенок толком улыбаться начнетродителям только через месяц, — это для них загадка. А то, что, когда ихребенок созреет, наконец, для полноценного общения, у него будет уже совсеминой круг собеседников, — это и вовсе для молодых родителей тайна за семьюпечатями. В общем, разочарования стоят у двери, ждут. И они неизбежны.

«Говорить ему что-либо — бесполезно!» — это классическаяродительская фраза. Но, кажется, не многие из родителей понимают, насколько этоточно сказано! Прямо не в бровь, а в глаз! В первой главе мы уже коснулись этойтемы — развитие ребенка идет поступательно, на хромой кобыле все этапы этогоразвития и соответствующие кризисы взросления не объедешь. Но о том, чтопроисходит с сознанием ребенка, мы еще толком не говорили. А это важно, впротивном случае найти «общий язык» с собственным ребенком нам не только несветит, но даже и не мигает. И только когда мы все это поймем, мы узнаем, как сним правильно «разговаривать», чтобы он, наконец, начал нас понимать.

Сравнение с собакой

Мне кажется, самое важное — это осознать трудность, скоторой мы сталкиваемся, когда начинаем говорить о психологии ребенка. Боюсь,что объяснить это без привлечения каких-либо аналогий — дело абсолютнобесперспективное, поэтому я просто вынужден к ним прибегнуть.

Те, кому уже приходилось читать книжки доктора Курпатова,наверное, хорошо знают, что у меня есть ряд любимых авторов, точнее сказать —ученых, мнению которых я доверяю и считаю его очень важным. К их числуотносятся, например, ЦП. Павлов и К. Лоренц. Оба, кстати сказать, лауреатыНобелевской премии. И вот представьте себе такую картину: я читаю какую-тоочередную работу Конрада Лоренца, он вдруг начинает чихвостить Ивана Петровича.Ну, как я могу на это реагировать? Я, конечно, раздражаюсь, недоволен, пытаюсьпонять — в чем же проблема, с чего такая реакция на любимого мною ИванаПетровича? И вот после нескольких абзацев этой критики читаю о такой истории…

Родители не понимают, как много вреда они причиняют своимдетям, когда, пользуясь своей родительской властью, хотят навязать им своиубеждения и взгляды на жизнь.

Феликс Дзержинский

Дело было в первой четверти XX века. Один из учениковКонрада Лоренца отправился на стажировку в лабораторию Ивана Петровича. И тутнадо сказать, что особенность исследований, проводимых К. Лоренцом, состояла в«натурности», т. е. он изучал поведение животных в естественных условияхобитания, ну или, в условиях, максимально приближенных к естественным. ИванПетрович, в свою очередь, не ставил перед собой такой задачи, его интересовалоне поведение животных как таковое, а механизмы работы мозга животных, и это,конечно, не одно и то же. Для того чтобы достичь этой цели, ему требовалось,напротив, исключить влияние всех «лишних» внешних факторов (так сказать,«шума»). Соответственно, здесь условия были прямо противоположные — неестественные, а почти противоестественные.

И дальше представим такую картину — появляется в лабораторииИвана Петровича эдакий лазутчик, обученный Конрадом Лоренцем тому, какправильно вести исследовательскую работу. И что он видит? А видит этотстажер-лазутчик не естественные, а экспериментальные условия. Собака, например,не бегает среди себе подобных, а стоит в специальном «станке», перевязанная повсем четырем лапам. В эксперименте у нее формируют условный рефлекс: включаютметроном и дают съестное, потом повторяют эту операцию несколько раз, а далее,когда условный слюноотделительный рефлекс, по логике, должен был у неевозникнуть, включают метроном, еды не дают, а слюна течет. В общем,классический опыт на формирование условного рефлекса. И вот смотрит на все этоученик Лоренца, ставший стажером Павлова, и решает для себя: «Нет, я этого невыдержу! Что ж это за исследование такое, что собака стоит связанная в станке!А как она поведет себя, не будь она связана, мы же не знаем!» И… выпускаетживотное.