Излюбленная игра детей семи-восьми месяцев — это «убийство ивозрождение» предметов. Молодые родители часто недоумевают, что так радуетребенка, когда он сбрасывает, например, свои носочки с пеленального стола

(наша Сонечка, к слову, развлекалась именно носочками). Насамом же деле, это неподдельное веселье ребенка легко понять. Для негосуществует только то, что он видит, и когда носок падает, он пропадает из полязрения, убивается. А когда родитель его достает, он рождается сызнова, словноиз небытия. Фантастика! Ребенок ликует! Только вот родитель, не понимая этихистинных причин поведения собственного ребенка, частенько злится: «Надо же, ещетакой маленький, а уже вещи разбрасывает, что будет дальше — страшно даже подумать!»

В возрасте от года до трех-четырех это своеобразноевосприятие действительности, действительной исключительно под прицеломвосприятия, у детей еще сохраняется. Примечательно то, как дети этого возрастаиграют в прятки. Для них прятки — это не когда их не видят, а когда они невидят. Ребенок закрывает глаза руками, будучи в полной уверенности, что, раз онне видит тех, кто его ищет, значит, и они его не видят.

Десять минут назад я играл с моей трехлетней Соней в этузамечательную игру. Конечно, она уже понимает, что закрыться рукаминедостаточно (впрочем, я не уверен, что она понимает, почему этогонедостаточно), так что она уже прячется за занавесками, под кроватью или подпокрывалом, причем, как правило, в одних и тех же местах. При этом, она совершенноне заботится о том, чтобы из этих «укрытий» не торчали части ее тела. И намвсем приходится долго изображать поиски ребенка, пока тот, спрятав голову зазанавеску, проявляет чудеса сдержанности, изо всех сил стараясь не откликнутьсяна наши недоуменные и разочарованные: «А где же Сонечка? Куда подевался нашлюбимый ребенок?» Еще полгода назад ей этого не удавалось. В ответ на подобныериторические восклицания она неизменно выкрикивала: «Здесь!», продолжая,разумеется, со всей серьезностью прятаться.

До трех-четырех лет мир ребенка и мир вообще не разделены, амы — его родители и воспитатели — просто части этого мира, не имеющие нисобственных чувств, ни собственных интересов, ни собственной жизни. Нашевременное исчезновение, отлучка — это для ребенка некий артефакт, мы временно«умираем» в каких-то странных местах под загадочными названиями «работа» или«по делам». С младенчества и до сего момента Сонечка регулярно наблюдает своегопапу «по телевизору» и считает чем-то само собой разумеющимся, что он, наравнес Нюшей и Каркарычем, красуется на обложках книжек. Однако же, на вопрос: «Акак твой папа работает?» (в целом, это ведь должно быть очевидно, не правдали?), она отвечает: «Работает какую-то работу». И лишь совсем недавно, отвечаяна этот вопрос, показала на игрушечный компьютер, подаренный дядей на еетрехлетие. Вот такая у меня, оказывается, работа…

Весь мир ребенка — это пока он сам, то, что он видит,воображает и чувствует. Его интересует только то, что с ним как-то связано.Даже сложные «пространственные» предлоги «над», «под», «за», «перед» или,например, слова «снизу», «сверху», «наверху» или «сзади» ребенок способенусвоить только применительно к самому себе — когда он находится «над» чем-тоили когда что-то находится «под» ним.

Честный ребенок любит не папу с мамой, а трубочки с кремом.

Дон Аминадо

И хотя на себе, как говорится, не показывают, ребенок иначене понимает. Любые наши попытки агрессивно вторгнуться в его реальность сосвоими «благими намерениями» воспринимаются ребенком просто как «события мира»,а вовсе не как попытки вести с ним некий диалог. Пока он только обменивается снами фразами, играет словами, словно в пинг-понг. Понять, что с нами можно ещеи вести диалог, как с некими самостоятельными сущностями и данностями, —это ему еще только предстоит.

Представьте себе, что вы родились и живете в большом шаре.Все ваши знания о внешнем мире исчерпываются той информацией, которую выполучаете в моменты, когда шар, в котором вы находитесь, перекатываясь вместе свами с места на место, натыкается на какие-то препятствия. С той стороны к вамстучатся люди, что-то вам говорят, как-то пытаются с вами взаимодействовать.Вас это, конечно, необыкновенно занимает, но в вашем мире, как вы еговоспринимаете, реально существует только один человек — вы сами. А любыедействия в ваш адрес со стороны других людей — это не более чем искажение формывашего шара, ничего больше. Если это воздействие сильное, вы, конечно,принимаете его в расчет, но вы живете в своей реальности, а окружающий мир длявас — это только то, что прогибает ваш шар-мир. Как вы можете к этомуотноситься? Как Шерлок Холмс в старом советском фильме: «Ворвался, натоптал,испортил хо-р-ро-о-о-шую вещь»… Философски.

Далее ребенок учится выделять себя из мира других людей. Эторезультат принципиальных изменений, которые происходят в его маленькойголовушке к трем-четырем годам. Изменений серьезных и потрясающих воображение!О чем, впрочем, мы будем говорить чуть позже, обсуждая знаменитый «кризис трехлет». На этом этапе своего развития ребенок пытается как-то себя«позиционировать» в отношении с нами — другими для него людьми. И он всемиправдами и неправдами настаивает на том, что у него есть свое мнение, свойвзгляд на происходящее. А самое эффективное средство, которое позволяет емудобиться соответствующего результата, — это сказать родителям ивоспитателям: «Нет!» Надо и не надо.

Лиля, со свойственным ей чувством юмора, говорит в такиемоменты: «О-о! Какая у нас есть замечательная нехочуха!» Это звучитдоброжелательно, весело и мы все вместе смеемся, что позволяет снять напряжениеподобных моментов. Сегодня же Лиля сказала, глядя на пребывающую, как мыговорим, «в приступе негативизма» Сонечку: «Вот он, знаменитый кризис трех лет!Прямо как из книжки!» Соня очень обрадовалась этому новому своему имени и тутже гордо сообщила всем, кому смогла: «Я кризис трех лет!» На том разгоравшийсябыло конфликт, как вы понимаете, был уже исчерпан.

Итак, ребенок в возрасте с трех до семи словно бы отделяетот себя мир — мол, это вы там, а это я — здесь. Но кто такие «вы там» — это длянего по-прежнему загадка, которую, впрочем, он совершенно не торопится решать. Покадругие люди ему все еще не слишком интересны (по крайней мере, их внутренниймир, их переживания).

Человек, действительно уважающий человеческую личность,должен уважать ее в своем ребенке, начиная с той минуты, когда ребенокпочувствовал свое «я» и отделил себя от окружающего мира,

Дмитрий Писарев

Его социальный интерес направлен только на то, чтобы найтисвое место в мире этих других людей, желательно максимально комфортное.Например, воспитатели в детском саду разделяются на «хороших» (тех, с которымиребенку комфортно) и «плохих» (тех, с которыми ему некомфортно). Удивительныйфакт — дети этого возраста не способны считать себя «плохими». Что бы они ниделали — они, в собственном восприятии, всегда «хорошие», они в этом абсолютноуверены. «Плохими», в их понимании, могут быть только другие. И, учитывая этотфакт, нужно понимать, насколько сильно ограничены наши воспитательныеинициативы. Как правило, они воспринимаются ребенком просто как нарушение некой«высшей справедливости», и не более того.