– Милая ты моя... – ласково засмеялся Бородин и поцеловал Сашу в лоб. – Да, тогда еще был жив Пушкин. Я, Сашенька, собираю старинные книги. Это мое хобби.

– Замечательное хобби!

– Скупаю у букинистов все подряд... У твоих знакомых, может быть, есть старые книги? Изданные сто, пятьдесят лет назад? Сорок, тридцать лет назад?

– Н-не знаю... У Лизы Акуловой есть какие-то журналы, начала двадцатого века...

– Нет, журналы меня не интересуют, – Бородин пристально, ласково смотрел на Сашу.

– Я спрошу.

– Спроси.

– Я еще у себя пороюсь! – Саша жаждала помочь ему. – Вдруг найду что-то интересное...

– Я готов заплатить хорошие деньги.

– Виктор, перестань! – отмахнулась она. – Мне не нужны деньги...

– Да ты святая у нас, выходит! – засмеялся Бородин. – Посмотрите на нее – ей не нужны деньги!

Саша тоже засмеялась. Разумеется, от денег она не отказалась бы... Но отношения с Бородиным казались ей более ценным приобретением. Разве можно было купить любовь такого человека, как он? Нет. Книгой, пусть даже самой дорогущей в мире, не жалко было пожертвовать ради него!

«А есть ли у меня эти самые старые книги? – приехав домой размышляла Саша. – Вроде что-то было?»

Она перерыла весь свой книжный шкаф – но в нем самыми старыми были ее детские книги. Вот, как, например, эта – сказки того же самого Пушкина. Издательства «Детгиз»...

Саша даже расстроилась. Виктор ради нее ничего не жалел!

Потом смутное воспоминание пронеслось перед глазами – она на даче. Очень давно. Очень, очень... Мама идет по саду, и солнце освещает ее всю. Пахнет свежескошенной травой, небо такое ясное, пронзительно-синее... Последнее лето маминой жизни. Бабушка умерла, и мама хочет продать дачу – своей подруге, как там ее... Свете Поповой!

Неожиданно Саша вспомнила то, что ненужным грузом лежало в глубинах ее памяти. У их семьи была дача – ее купил дед. Потом дед заболел, и тогда бабушка решила продать дачу – деду на лекарства. Но не успела – дед помер.

Потом умерла бабушка, и после ее смерти, сразу же, мама решила во второй раз продать дачу. И продала все-таки. Этой самой Свете Поповой.

Разумеется, подробностей Саша не помнила, и вся эта история о даче – со слов двоюродной бабки (бабы Зои), ее воспитавшей.

Так вот, на даче было полно старых вещей, книг, мебели... Ничего не выбрасывалось, свозилось туда. Если Света Попова не тронула залежи старья на чердаке, то можно было надеяться найти что-то интересненькое!

Саша хорошо помнила и Свету Попову, мамину подругу. Она часто заглядывала к сиротке, болтала с бабой Зоей и вообще была очень добросердечной женщиной. Помогала чем могла, привозила ягоды с той же самой дачи, звала Сашеньку в гости. Одно лето (ей было лет девять тогда), Саша провела на своей бывшей даче. Помнила завалы на чердаке, которые тетя Света обещалась разобрать, да все «недосуг» ей было. Больше Саша на дачу не ездила, но тетя Света продолжала звонить, поздравляла Сашу то с днем рождения, то с Новым годом. Потом звонки стали все реже.

В последний раз тетя Света звонила лет пять назад.

«Не пять, а четыре! Мне тогда тридцать исполнилось – юбилей! Но я юбилей не отмечала, тетю Свету не приглашала – а надо было позвать. Она же совсем одна!»

В первый раз Саша почувствовала раскаяние – за то, что забыла о тех, кто любил ее. А вдруг тетя Света умерла? Или жива и нуждается в помощи?!

Саша нашла телефон маминой подруги, набрала ее номер.

– Да! Говорите! – раздался в трубке веселый шамкающий голос.

– Тетя Света?

– Я... А кто говорит?

– Это Саша. Саша Силантьева.

– Сашенька?! Милая ты моя, дорогая! – похоже, тетя Света даже разрыдалась от радости. – Ох, сколько лет...

– Теть Свет, простите меня.

– Да за что?.. – изумилась та.

– Я так давно вам не звонила!

– Я сама замоталась чего-то... Я сама могла позвонить! Это я прощенья прошу, Сашенька моя дорогая...

– Теть Свет, как вы там?

– Я-то? А что со мной сделается... Вот, на пенсию только вышла. А ты? Как муж? Дети есть?

– Ни мужа, ни детей, – засмеялась Саша.

– О-ой, и этого своего, второго – тоже послала, да? Ну и правильно! Зачем они нужны, мужики эти! Я вон всю жизнь одна – и слава богу, нервы мне никто не мотает, над душой не стоит...

– Я не совсем одна, если честно – у меня есть кавалер... Очень хороший человек, – призналась Саша.

– Кавалер? А и правильно, так живите, не расписываясь! – тетя Света Попова, похоже, была готова принять все, что происходило с Сашей.

– Теть Свет, а дача?

– Дача? Да все так же, стоит... Ремонт надо бы сделать, да все недосуг. Может, соберусь следующим летом. А ты приезжай на дачу-то! И кавалера своего бери! – с радостью предложила женщина.

– Спасибо, спасибо... Я ведь не просто так про дачу спрашиваю, а с корыстными целями, – сказала Саша. – Помните, там наши старые вещи лежали на чердаке?

– Помню! А то! До сих пор лежат, все выбросить недосуг. Может, следующим летом займусь...

– Очень хорошо, что не выбросили! – обрадовалась Саша. – Мой кавалер старые книги собирает. Там, я же помню, были какие-то книги на чердаке... Я готова хорошо заплатить! – предупредительно воскликнула Саша. «Куплю у тети Светы книги и подарю Виктору!» – моментально решила она.

– За что? Вещи-то – вашей семьи! Что ж я, злыдня какая... – обиделась тетя Света. – За твои-то вещи с тебя еще и деньги требовать... За старье за это... Нет, ну ты скажешь, Саш!

– Спасибо, теть Свет...

– Не за что! А ты вот что... Поедем завтра на дачу вместе. Как?

– Поедем!

...Они встретились на вокзале.

Саша сразу узнала подругу матери – по розовой кофте, которую тетя Света, помнится, купила лет десять назад. И эта черная юбка, похоже, была давно знакома Саше... Только белые кроссовки выглядели относительно новыми.

«Она же не старая совсем! Пятьдесят пять лет ей... Всего-то на пару лет старше мамы!» – огорчилась Саша, подходя к расплывшейся, бесформенной женщине с седым пучком на затылке и неровно подведенными аспидно-черным карандашом, круглыми глазами.

Света Попова никогда не умела одеваться, краситься, и все свои дела она откладывала на потом – потому что сейчас ей было лень заниматься ими.

– Ой, Сашенька! Подросла, вытянулась... – совсем как в детстве закудахтала тетя Света, обнимая Сашу полными, невесомо-мягкими руками.

Уже много лет Саша не росла. И вес у нее был тот же, что и в далекой юности. Но доказывать это тете Свете не имело смысла. Она, Саша, всю жизнь была для нее маленькой девочкой. Тетя Света была не в ладах со временем и, похоже, не замечала, что прожила уже большую часть жизни.