— Район блокирован по всем направлениям пространства, включая переходы в другие измерения, добровольная капитуляция принимается в течение пяти минут, после чего территория объявляется «Зоной стертого измерения».

Отсчет пошел...

— А-а-а, шакалы на службе облезлого тигра!!! — взревел толстяк, тащивший меня на спине. — Провалитесь вы все в могилу бездомного бога Виру вместе со своими лизоблюдскими повадками, и чтоб ваши чресла...

Дальше он так длинно и грязно выругался, что я краснею при одном воспоминании об этом монологе.

— И будь я трижды проклят, если... ......[53].... — и клинок свой вобью в ваши лживые глотки, — закончил он на романтической ноте, останавливаясь и тяжело хватая воздух легкими со звуком, напомнившим работу парового двигателя.

— Браво, браво, стервятник Билли, — проскрипел неизвестно откуда взявшийся противный, смутно знакомый голос.

Я не глядя поставил бы десять долларов на то, что это один мой старый добрый знакомый, охотник за моим скальпом по имени Компот. И когда Билли бросил меня на землю, церемонясь не больше, чем если бы я был мешком с гранулированными удобрениями, я с радостью убедился, что оказался прав.

— Тебе почти удалось украсть у меня старого друга[54], — продолжал старикан. — И если бы я так не торопился из-за этих, как ты правильно выразился, шакалов, то наверняка нашел бы пару минут, чтобы научить тебя хорошим манерам, объяснив, что красть у ближнего — тяжкий грех[55]. Но, повторяю, в данный момент я слишком тороплюсь, поэтому если ты просто отдашь мне этого молодого человека, то мы разойдемся по-хорошему.

У меня начало складываться впечатление, что я занимаю все верхние строчки местных хитпарадов, потому что популярности моей здесь, казалось, не было предела.

— Да ну?

Похоже, в сердце мясника по имени Билли блестящая проповедь Компота не оставила особого следа.

— А тебе не кажется, старая развалина, что у тебя не осталось энергии даже на одно захудалое заклинание, способное остановить мой клинок? — прохрипел толстяк и, не теряя времени даром, бросился на старика[56].

Я опять подумал: в этом безумном мире все происходит настолько быстро, что не успеваешь ничего понять. Секунду назад они мило беседовали, и вот уже толстяк с налитыми кровью глазами несется на старика, словно бешеный бык, с обнаженной саблей наперевес и абсолютно серьезным намерением зарубить несчастного колдуна. Помня о голове, катящейся по мостовой, и некоторых других жертвах, не столь ярко запечатлевшихся в моем воспаленном сознании, я ни секунды не сомневался, что это не дружеский розыгрыш, а суровая правда жизни.

Компот гадостно улыбнулся[57], с неожиданной для его возраста скоростью засунул руку в карман своего необъятного балахона и, вытащив оттуда небольшой пакетик, швырнул его в Билли, угодив в ногу. Мои опасения подтвердились — старик был подлец по натуре. Уж не знаю, что находилось внутри[58], но, во-первых, это сразу же остановило Билли, а во-вторых, очень ему не понравилось. Он взвыл, как стая койотов, почуявших добычу.

— У меня отнялась нога!!!!! Ты.................... ........, заморозил ее, и теперь............................ ............... охрана возьмет меня. Я вырву твое сердце, разрежу на куски и засуну...

Дальше последовал очередной поток непристойностей, впрочем, ничего нового и интересного для себя я не почерпнул, все это уже когда-то было.

Теперь они поменялись ролями, и старик оказался в более выгодном положении.

— Все в порядке. Ничего страшного не произошло. Успокойся. У тебя просто был трудный день, — начал мягко увещевать колдун жертву своих темных махинаций, в то же время бочком подкрадываясь ко мне с ярко выраженными хищными намерениями. — Ты все неправильно понял, потому что чрезмерно утомился... — Компот продолжал безостановочно молоть несусветную чушь, явно заговаривая зубы толстяку.

Я все еще лежал у ног Билли, и сил у меня было не больше, чем у новорожденного котенка.

— Просто трудный день?! — взревел толстяк, и мои перепонки задрожали, как оконные стекла, готовые выпасть из рамы. — Ты называешь это просто трудным днем???

Мне показалось, что меня опять контузило, потому что на мгновение я оглох.

— Тогда подходи поближе и не волнуйся, ничего страшного не будет, я просто перережу твою старую высохшую глотку...

«Все-таки они милые», — подумал я.

Компот остановился на безопасном расстоянии, озадаченно постоял, пару секунд о чем-то мучительно размышляя, а затем, попытавшись сделать честное лицо[59], начал самым доверительным тоном, на какой только был способен:

— Послушай, Билли, давай договоримся по-хорошему. Зачем нам ссориться из-за пустяков? Мы ведь старые приятели, верно?

Узы дружбы, как я посмотрю, крепко связывали здесь почти всех, не мешая им при этом время от времени перерезать своим приятелям глотки, в глубине души раскаиваясь и горько сожалея о содеянном.

— Из отпущенных нам пяти минут три уже прошли, — продолжал гнуть свою линию старик, — поэтому я буду честен с тобой до конца.

— До какого? — У толстяка было ненавязчиво вульгарное чувство юмора.

— До победного. — Колдун за словом в карман не лез. — У меня действительно не осталось энергии, чтобы с помощью магии отобрать у тебя этого юношу, но я знаю, как отсюда сбежать, к тому же в запасе имеется кое-что и для тебя.

Он порылся в карманах своего универсального балахона и с видом добряка Сайта-Клауса, приехавшего к детишкам с мешком, набитым под самую завязку всякими вкусностями, игрушками и прочими рождественскими подарками, вытащил на свет флакончик с какой-то жидкостью, выглядевшей, мягко говоря, подозрительно.

Старик прокашлялся и как-то не очень уверенно начал:

— Эта микстура вернет твоей ноге подвижность и восстановит силы. Я дам ее тебе, а взамен ты отдашь мне нашего общего друга. По-моему это честная сделка.

Мне кажется, даже сам колдун не верил в искренность своих слов, не говоря уже о нас, но, видимо, ничего более подходящего у него под рукой в данный момент не было.