Располагалось оно там же, где и все важные здания чертового города — на центральной площади. Т. е. в пятнадцати минутах ходьбы от отеля.

— Как далеко, — саркастически заметил я. — Может, тебе канатную дорогу сделать? Прямо из окна и до суда?

— Что такое канатная дорога? — заинтересовался краснокожий.

— Это такой трос, по которому ездит кабинка. Вверх-вниз. И никуда не надо выходить.

— О, Шангшускаг! — восторженно взревел правитель. — Ты этот… как его? Как говорят, когда шанг очень умный?

— Ботаник? — подсказал я.

— Да нет, при чем здесь цветы? А, во! Гений! Хочешь — сделаю тебя своим советником?

— Я подумаю, — пообещал я.

— Давай, думай. Откажешь — я тебя казню. Хану нельзя отказывать. Это неш.

— Нет, ну слушай… — возмутился я. — Ну один раз пошутил, второй… ну хватит! На десятый раз твое «казню» уже не смешно!

— А кто тебе сказал, что я шучу? — необычно серьезно заявил Хадаш.

Моя одежда нашлась тут же, аккуратно висящая на стуле. И более того — выстиранная и выглаженная. Да, в предложении рогатого есть определенные плюсы. Может, послать Брагина с Рамиресом куда подальше и осесть здесь, насколько печень позволит?

— Тилис, Единый… — воскликнул я.

Я же совсем забыл про свое задание! Меня ж, наверно, разведка обеих стран ищет, с ног сбилась! Я схватил с прикроватной тумбочки свой телефон. Так и есть! Сто пятьдесят пропущенных звонков! Наверно, их было и больше, но память трубки сохранила только последние полторы сотни. Половина — из офиса, вторая половина — от Мишеля. Я спешно набрал своего заместителя. Он ответил сразу, словно не расставался с телефоном.

— Мсье Грачев, какое счастье, что вы нашлись! А то я уже не знал, что и думать! Мы с Инессой решили, что вас уже и в живых нет! — затараторил Лафер.

— Тихо-тихо, — притормозил я парня. — У меня все хорошо. Ты там это… позвони в офис, скажи им, чтобы не беспокоились.

— Им — это кому? Там же одна Инесса!

— Она знает, кому передать. Инвесторам, партнерам… ну и так далее. Давай, выполняй.

— А потом?

— Что — потом? — не понял я.

— Мне-то что потом делать?

— А что ты должен делать?

— Искать подрядчиков!

— Вот и ищи подрядчиков. А я, как освобожусь — все объясню. Давай, отбой.

Скаг с интересом слушал наш с французом разговор.

— А ты что, за строителями приехал? — спросил хан.

— Ага, — кивнул я. — А я разве не говорил?

— Нет, из тебя вообще слова не вытянешь, — развел руками краснокожий. — Вот что я тебе скажу, Шангшускаг: ни к кому не обращайся, я дам тебе лучших строителей во всем Скагаранском Халифате!

— Заметано! — пообещал я.

И мысленно поставил себе большой, жирный плюс в личное дело. Напиться до беспамятства, но при этом ничего не выболтать! Какой я молодец! Виски сразу отдались болью. Какой, нахрен, молодец, так ужраться?

Несмотря на близость здания суда, мы поехали на автомобиле. Все как полагается — с шофером, пиджак которого топорщился от скрытой под ним кобуры с оружием, в сопровождении четырех мотоциклистов по углам ханского лимузина. Будь моя воля — я б прогулялся пешочком, так оно быстрее. Но пешочком — не ханское дело!

Горожане, завидев процессию, приветливо махали своему правителю. Я смотрел на Хадаша и не верил. Не мог заставить себя поверить в то, что каких-то полвека назад его предкам, одетым в одни плетеные набедренные повязки, чтобы пообедать, приходилось гоняться с луком по степи за обедом. И не факт, что после этого обедали именно скаги, а не скагами! Нам, людям, пришлось идти по пути прогресса тысячелетия. Чертям все наши знания и достижения достались практически даром.

Возле суда мы намертво встали, окруженные инопланетянками, в основном — молодыми девушками. Были и постарше, но не так чтобы совсем преклонного возраста. Мотоциклисты просто потонули в толпе женщин, обступивших машину и парализовавших движение. Демонстрация. Дамочки что-то выкрикивали, молотя кулачками в стекла лимузина и потрясая плакатами, но моя голова еще не до конца включилась и я упорно не понимал сути требований.

— Это кто еще такие? — спросил я скага.

— Протестующие, — отмахнулся он.

— А чего хотят?

— Известно, чего! — усмехнулся Хадаш. — Хотят, как в старые времена, сидеть дома, чтобы работали только скаги, а не… как это по-вашему?

— Бабы? — подсказал я.

— Старухи и так не работают! А, вот! Женщины. Говорят, работать — не женское дело. И скагов требуют. Каждой отдельного.

— Так пусть берут скагов, кто им не дает?

— А где я столько их наберусь после войны? Сам знаешь, скагов у нас маловато. Женщин гораздо больше. Проще этих казнить… протестующих.

— Так казни, — предложил я.

— Вот, Шангшускаг, ты где мудрый, а где такие глупости говоришь! Это ж сколько казнить придется? Никаких палачей не хватит! Да и кто останется?..

— Кстати, — вспомнил я. — А правду говорят, что у тебя есть бульдозер, которым ты лично давишь приговоренных?

— Враки все, — отмахнулся хан. — Нет у меня никакого бульдозера. У меня каток. К-500. Отличная машина!

Я недоверчиво посмотрел на своего спутника. В очередной раз я не мог понять, шутит он, или нет? И есть ли вообще чувство юмора у рогатых? Кажется, Хадаш не шутил.

На суд мы, конечно, опоздали. Впрочем, нет, все наоборот. Это остальные пришли раньше. Хан не может опоздать, он пришел вовремя. Конвойные встрепенулись, сгоняя с себя остатки сна, заслышав шаги высокого начальства и встали по стойке «смирно», прижав к груди запрещенные, но вездесущие Калашматы.

Хадаш занял место в президиуме, натянув черную мантию и нахлобучив белый парик с кудрями. Причем шился парик явно не для краснокожих — рога предательски вылезли сверху, сверкая золотыми нитями на остриях.

Слева от хана, уткнувшись в монитор компьютера, сидел секретарь. Я уселся справа.

— Именем Тилиса, Единого В Трех Ликах, да начнется ханский суд, безжалостный и беспощадный, — зевнув, огласил помощник.

— Шубах, — окликнул его скаг, полюбовавшись на себя в зеркало. — Сколько там у нас сегодня дел?

— Три.

— Много, — с сожалением покачал головой правитель. — Опоздаю на обед. Ну давай, кто там первый?

— Слушается дело номер одна тысяча девятьсот тридцать семь дробь восемьдесят четыре, — огласил секретарь. — О супружеской измене…

— Постой, какой еще супружеской измене? — возмутился Хадаш. — С чего это я, хан ханов, буду рассматривать дела о супружеской измене?