Ефим резко выпрямился и хлопнул ладонью по столу:

– Цыц! Ты, Сашок, с разговорами-то потише. Тут тебе не Кексгольм. Это там свейская граница рядом, лихого люда навалом, потому человека по делам судят, а не по разговорам. Здесь же другие нравы. Ежели нужно будет виноватого назначить да плетей ему всыпать, то болтун есть первый кандидат. Для отчету, значит. Это ясно? Хорошо. Что касается линейных всяких экзерций, тут я вам особо не помощник. У нас в ландмилиции мы линиями воевать не учились. Нас учили конвойной, караульной службе и как войну воевать в городе да среди домов. Этому я вас научу, как меня учили, но что касается линейной войны – тут внимательно учитесь у тех, кто со свеями воевал пятнадцать лет тому назад, да мне подсказывайте по мере сил. Потому как мне, капралу, вашими линиями командовать придется. Эту неделю еще шагистикой позанимаетесь, а как сырость сойдет, начнем стрельбе учиться да с клинками танцевать. Мушкеты у нас будут новые, австрийские, аккурат на следующей неделе обещали из Тулы привезти. Еще раз повторяю: на все про все у вас месяц. В мае уже на войну.

Ерема поднял руку в знак того, что хочет что-то сказать. Ну ей-ей, как в школе. Интересно, а у них тут школы вообще есть?

– Ефим, а с монетами как? На руки нам будут давать? И сколько?

– Солдат Кривич, на людях называй меня «господин капрал», усек? Особенно в полку. Мне не надо, чтоб ты палок получал. Я тебя лучше сам отлуплю, мне не трудно. Будет больнее, да целее останешься. По деньгам… тут не все так просто. Я обществу занес, считай, десять рублев, без этого никак. Да еще разных трат немало. До следующего жалованья и не жди. Твое дело – учиться, жратвой да тряпками я тебя обеспечу. А как станешь линейным солдатом, тогда я тебе по всему твоему жалованью персональный отчет дам, что, сколько да куда потратил. Уговор?

Ерема почесал подбородок.

– Бритвы бы аглицкие прикупить. А то как-то страшно местным цирюльникам доверять харю свою скоблить. А ты, господин капрал, на местное обсчество быстро выходы нашел. Может, поспрашиваешь, что да как?

Ефим довольно ухмыльнулся.

– Так я в ландмилиции, знаешь ли, не груши околачивал. Мы и на контрабандистов ходили, и на ушкуйников, и на иных каких лихих людей… Есть опыт. Но, конечно, про бритвы ты хорошую мыслю подал. Потому как глянул я, как соседнюю казарму цирюльники сегодня выбрили, так я лучше поленом щетину соскоблю, чище буду!

Ребята дружно засмеялись. Посмеялся и я. Говорю же, всего второй день здесь, а соседняя казарма уже как эталон чего-то плохого. Отсмеявшись, я решил ковать железо пока горячо.

– Крестный, предложение есть. Как еду закупать будешь – надо мяса побольше, или птицы, или яиц. Всего, от чего сил прибавляется. Хочу завтра с утра с ребятами еще утреннюю зарядку делать начать. Ну и найти какой-никакой недостроенный сарай или амбар ненужный, чтобы там потешный городок сделать.

– Потешный?

– Ну да, как у императора Петра Алексеевича. Учебу там проводить. Ты нас заодно штурмовать здания научишь, и вообще.

– Хорошая мысль, я подумаю. Но ты пока не беги впереди лошади. Сначала вникни, как тебя заслуженные кексгольмцы учить будут, а потом уже дополнительную нагрузку придумывай. Чтобы, значит, брать ношу по себе. Да-с… – Ефим сделал паузу. Видно было, что собрался что-то еще сказать, но передумал и быстро завершил разговор. Как это принято у командиров – озадачив чем-нибудь личный состав:

– Жора, тебе, кстати, рукав подшить надо, – заскорузлый палец капрала указал мне на лопнувший шов на камзоле. Ох ты ж блин! Когда это я успел и как не заметил?

– Ступай. И вы, хлопцы, тоже ко сну готовьтесь.

Им спать, а мне опять с шилом возиться! Бедные мои пальцы!

Говорят, когда прибудем в полк, жить будем на квартирах. Нет, не в том смысле, что у каждого будет по двухкомнатной «хрущевке», а в том, что интенданты расквартируют нас в нормальном жилом фонде, а не в этих самодельных сараях. По крестьянским хатам распределят или к горожанам в дома на постой. Это хороший стимул побыстрее закончить обучение и стать справным солдатом. Не, ну правда. Ведь вряд ли во дворе у какого-нибудь крестьянина или купца под окном притаится коварный барабанщик, чтобы в раннее утро прервать красочный эротический сон грохотом барабана. Дррра-дадада-дада-дада! Скотина, а? Нет чтобы раздать каждому по мобиле, где в качестве будильника будет стоять какая-нибудь приятная мелодия…

Проблему учета и контроля времени в военном городке решили просто. В небольшом двухэтажном здании, которое здесь исполняет обязанности комендатуры, штаба, а заодно гостиницы для присутствующих в учебке офицеров, есть часы. Большие такие, со шкаф размером. На улице у входа в здание висит небольшой колокол, под колоколом – солдат. Когда часы бьют сколько-нибудь часов, солдат у крыльца дублирует сигнал колоколом. Ну а когда колокол пробьет шесть раз, во всех уголках военного городка – у казарм, квартир старослужащих и просто на перекрестках – начинают бить дробь барабанщики. Дешево и сердито.

Подъем, православные. Начинается новый день. Такой же промозглый и сырой, как и вчерашний. Казалось бы, уже апрель, а все равно по утрам зябко. Хотя при чем тут апрель, если в нашей недоказарме-сарае не предусмотрено никакого отопления, кроме печки, на которой готовят еду. А я, кажется, начал простывать. На фоне усталости и недоедания поймать простуду – легче легкого. Особенно если за день пропотеешь как следует, а потом продует холодным весенним сквозняком.

С едой беда. У них какой-то очередной пост, и все православные снова не едят мясо. Сметану, которую раньше использовали как первое, второе, соус и десерт, теперь не покупают. Да и не продают. Мясо тоже не купить. Какой смысл забивать скотину и птицу, если ее никто не купит? Молоко, яйца, даже банальный творог – все харам. То есть некошерное. Тьфу, блин. Скоромное то есть. Тут же все ревностные христиане, пост блюдут, молитвы читают, на службы ходят. А холодильников не предусмотрено. Ну то есть, конечно, существует такое изобретение, как ледник. Это когда зимой заготовят льда и присыплют опилками и соломой для термоизоляции. Говорят, такой лед может в подполе храниться до конца августа. Но поди узнай у местных, есть ли что полезное в леднике. Пост. Нельзя. Грешно. Иди отсюда, солдатик.

Потому на ранний завтрак и поздний обед – пустая каша без масла и сметаны. Зато эту самую кашу обильно, чуть ли не на четверть, заправляют луком и чесноком. Иногда бывает рыба. Мелкая, костлявая, но рыба. Тут у христиан разночтения. Какие-то батюшки говорят, что рыбу в пост можно, а какие-то – что нельзя. Хотя, может, от поста зависит. Тут постов много всяких разных, я еще не разобрался в них как следует.

От Ефима я уже прохватился за попытки шуткануть на религиозную тему. Он как раз учил меня молитвенному правилу и рассказывал о скоромной и постной пище. А я возьми и ляпни некстати вспомнившийся афоризм:

– Если бы в соблюдении поста еда была бы главным, то святыми были бы коровы.