Мне удалось просидеть за столиком всего минут десять. Не успел я выпить половины бутылки, как небо над головой заволокло свинцом — словно неведомая рука задернула в вышине тяжелые шторы. По верхушкам деревьев прокатилась стремительная волна шквального ветра, и вслед за нею на землю обрушился ливень. Он грянул разом, так, будто наверху опрокинули гигантскую лейку, вода в которой никак не кончалась. Тяжелые капли с каждой секундой падали все чаще и чаще. Люди сначала пытались укрыться под зонтиками, но после, когда совсем близко, с раскатистым треском, грохнуло, а по тротуарам и по дороге понеслись потоки мутной воды, все, не сговариваясь, дружно ринулись внутрь «Авроры».

Я заскочил в зал в числе первых и, взгромоздившись на табурет перед барной стойкой, принялся стряхивать с волос капли. Мое недопитое пиво вместе с арахисом осталось мокнуть на улице, поэтому я заказал бармену другую бутылку. Вбежавшие в кафе парни и девушки разместились за свободными столиками, те же, кому не хватило мест, гурьбой столпились рядом со стойкой. Мокрые, радостно возбужденные, под бурным впечатлением от неожиданно разыгравшейся непогоды, они продолжали пить пиво и оживленно беседовать. Некоторые из девушек принялись пританцовывать под звучавшую музыку: подвешенные под потолком черные коробки с динамиками выливали в зал смесь из популярных мелодий.

— Хорошо, что дождик пошел, — раздался рядом со мной неожиданно знакомый женский голос. — Жара уже сделалась невозможной.

Я обернулся и увидел знакомую официантку, ту, что обслуживала меня днем. Девушка стояла в шаге от меня и смотрела сквозь окно на улицу, ни к кому конкретно не обращаясь. Так, будто разговаривала сама с собой. Я знал, что это значит, мне такое было знакомо. Я тоже так разговариваю.

— Это не «дождик», это целый Вселенский потоп, — с готовностью подговорился находившийся тут же парень с длинными волосами.

Парень был высок и очень худ. На вид ему было примерно года двадцать три, двадцать четыре. Его лицо, покрытое темными кустиками волос, имевшими отдаленное сходство с бородой и усами, выглядело самоуверенно и выражало нарочитую веселость. С неряшливо выправленной поверх джинсов мятой белой футболки на меня смотрел гримасничающий портрет Малколма Х, больше напоминавший чернильное пятно Роршаха, чем облик нормального человека.

Я посмотрел на парня с неприязнью. Я встречал таких, как он. Обычно подобные хлыщи — хвастуны и пустословы. Они могут часами гнать тебе всякую чушь, трындя без остановки обо всем без разбора. Пока тебя не затошнит. Уснешь, проснешься, а он все еще будет трепаться. Как радио! Такие типы частенько считают себя либо компьютерными Эйнштейнами, либо новой инкарнацией одного из великих. Ну или что-то в подобном роде. Они стремятся быть центром внимания и требуют, чтобы окружающие с затаенным дыханием внимали их «блестящим» мыслям. Если же они не получают желаемого, то начинают полагать, будто глупые люди не готовы пока познать истину в чистом виде, которую они призваны им донести. Этот бахвал наверняка был таким же.

Я оторвал взгляд от долговязого и перевел его на девушку. Равнодушно скользнув по длинноволосому парню глазами, она никак не отреагировала на произнесенную им фразу. Девушка посмотрела на мою испятненную ливнем рубашку и приветливо произнесла:

— Вас тоже дождь намочил.

— Да… хлынул внезапно, точно кто кран открыл, — я по-дурацки трогал у себя на макушке мокрые волосы и пытался понять — помнит она меня или нет.

Девушка смотрела на меня внимательно, с нескрываемым интересом, и улыбалась так, словно я был ее давний знакомый.

— Ну что, вы отыскали магазин, о котором я вам говорила?

К моему огромному изумлению, она меня помнила! Я невероятно обрадовался этому факту и попытался выразить свою радость ответной улыбкой:

— Да, нашел… Спасибо за помощь.

Я неотрывно глядел на нее. В ее лице присутствовало что-то такое, что сразу притягивало к нему. Нечто близкое, очень располагающее. В его тонких линиях не было намека на грубость или надменность. В глубине серых глаз читался ум и понимание всего, что происходит вокруг. Форма и изгиб губ говорили о мягком, спокойном характере, а к гладкой коже хотелось прикоснуться рукою. Даже чуть вытянутый овал лица не портил общего впечатления. Напротив, эта особенность подчеркивала, выделяла ту женственность, ту привлекательность, что исходила от моей собеседницы. Мне показалось, что где-то на тонком, подсознательном уровне я угадал нежность и ласку, изначально заложенные в душе девушки. Мне почудилось, что я уловил в ней эти качества, хотя и не мог сейчас быть абсолютно уверенным в своих чувствах. Ведь я так давно не был близок с женщиной. Я мог обмануться. И все же мне очень хотелось верить в то, что я не ошибся. Я посмотрел на табличку, приколотую у нее на груди, и впервые прочитал ее имя. Девушку звали Евгенией. Почему я не догадался сделать этого раньше?..

Долговязый парень попытался еще пару раз обозначить свое присутствие рядом с нами. Разными способами он показывал нам свое желание участвовать в разговоре, но его никто не замечал. Наконец он понял, что его намеренно избегают, и негодующе, демонстративно отошел в сторону.

— После грозы на улице станет хорошо. Наконец появится свежесть, прохлада… — тихо произнесла Евгения, снова обратившись лицом к окну.

— Тебе в это время придется работать, — заметил я.

В ответ она взглянула на маленькие золоченые часики на руке и сказала:

— Моя смена заканчивается через двадцать минут.

— Отлично, — с непринужденным видом отреагировал я и самонадеянно добавил: — Значит, я подожду, и мы прогуляемся по посвежевшим улицам вместе. Договорились?

Нескольких секунд она пристально рассматривала мое лицо, и ее взгляд не выражал удивления, казалось, она заранее ждала предложения от меня.

— Хорошо, — сказала Евгения. — Я подойду, как только переоденусь.

Она повернулась и, ловко лавируя между толпящимися людьми, скрылась за дверью, ведшей в подсобные помещения.

Я допил пиво и посидел еще возле стойки, со скукой рассматривая галдящую публику. Потом слез с табурета и пробравшись к выходу, закурил снаружи, рядом с дверьми.

Ливень постепенно стихал. Небо просветлело и над крышами домов появилось предзакатное солнце. Гроза уходила дальше. Капли редели, становились все более скудными, пока не перестали падать совсем. Я выбросил окурок в лужу и уже собрался вернуться обратно в кафе, но тут мне навстречу вышла Евгения.

— А я уже решила, что вы не дождались меня и ушли, — с улыбкой сказала она. На ней была все та же белая приталенная рубашка с большим острокрылым воротником, правда, теперь вместо черной юбки ее бедра плотно обтягивали тесные голубые джинсы.

— Меня зовут Александр. Выбирай,