вернулся с ожидаемой новостью, что советник настрочил донос воеводе, в котором красочно описал издевательства его умалишенной дочери. Отправив лиса прочь с глаз, я задумалась.

Запугивать Надира оказалось бесполезно. Казнить старикашку было не за что, да и привлекать к себе внимание власть имущих уж больно не хотелось. Новость о смерти советника могла дойти и до императора.

Тогда-то мне и пришла в голову идея стравить змей меж собой так, чтобы одна с удовольствием ужалила другую. Следующим утром я отправилась прямиком к главному казначею. Этот слащавый и вежливый до тошноты жук и сам был не прочь поживиться за счет государственной казны, но его я не трогала. Пока. Пользы он приносил больше, чем вреда. Дело свое Раид Баар знал, как никто. Заменить его было некем, да и незачем.

Я прекрасно знала, что свои махинации Надир проворачивал именно с ним, поэтому потребовала от казначея найти любые зацепки и доказательства вины старшего советника в растрате казны. Оказалось, достаточно одного пристального взгляда и фразы: «Мне нужен виновный. В твоих силах сделать так, чтобы им оказался только он. Иначе я найду и другого вора».

Раид не зря так долго сидел в своем кресле. Он, как никто, умел держать нос по ветру, поэтому мгновенно смекнул, что заложить своего подельника куда выгоднее, чем обрести в моем лице опасного врага.

Вчера у меня в руках оказалось множество документов с личной подписью Надира. Раид выгреб из закромов все, что нашел. Уверена, кое-что даже подделал. Плевать.

Сегодняшнее совещание началось с единогласного порицания старшего советника. Я хмуро кивала, мысленно коварно хихикая. Если периодически запугивать совет, его члены ведут себя тихо и даже покладисто. Но стоило мне высказать намерение запретить сегодняшний праздник встречи осени ради безопасности горожан, как со всех сторон посыпались предупреждения о панике и волнениях.

Никто из советников не воспринимал убийцу всерьез. Не могла же я рассказать им о дружбе с дочерью Шурале! Они бы засмеяли меня, между собой окрестив недалеким ребенком. Но как еще обезопасить жителей Вароссы?

– Все три убийства совершены за стенами города. В Вароссе все спокойно. Зачем нервировать народ? – подхватил Веис Элар, второй советник, временно назначенный старшим. – Горожане работали все лето и продолжат работать еще месяц. Разве правильно отбирать у них заслуженный праздник? В этом году удался огромный урожай. Давайте вознаградим людей за их труд.

Я с сомнением обвела взглядом трех советников, казначея и коменданта. Пожалуй, они правы. Как объяснить горожанам, почему им стоит опасаться выходить на улицу? Каждый из них уверен, что в стенах Вароссы ему не грозит ничего, кроме пьяниц, шатающихся между трактирами.

Народу необходима передышка, и я знала это не хуже советников. Если второй летний месяц, страдник, издревле считался порой сенокоса, то жнивень – пора созревания урожая и подготовки к зиме. Вторую половину лета горожане трудились не покладая рук, и праздник встречи осени был той самой отдушиной, которую ждал каждый из них. Впереди маячил еще месяц сбора урожая, но сегодняшняя ночь – это танцы до утра, песни и гуляния, огромная ярмарка и представления местных артистов. Даже труппа небольшого городского театра разыграет пьесу прямо на центральной площади. Отними я сейчас это у людей и превращусь для них в чудовище, которым и без того время от времени кажусь.

Конечно, в конце месяца рюена (первого месяца осени) горожан ждет еще праздник собранного урожая, но и его тоже может не случиться, если скверна продолжит подтачивать покой Вароссы.

Мой сдержанный кивок вызвал вздох облегчения у совета. Наверняка комендант уже всерьез раздумывал, скольких солдат придется задействовать, чтобы отправить людей по домам с наступлением темноты.

– Амаль Кахир, позвольте дать вам совет. Не нарушайте традицию и примите участие в гуляниях. Горожане ждут, что наместница будет веселиться вместе с ними, – назидательно произнес Веис Элар. Этот сорокапятилетний мужчина всегда казался мне самым рассудительным и благожелательным в совете.

– Разумеется, я поучаствую, – поспешила заверить его я и, попрощавшись, покинула зал совещаний.

Творец, как же жарко! Я мечтала остаться одна и сбросить душащее строгое платье и венец, от которого жутко чесался лоб. Наряды из дорогих плотных тканей привлекали меня зимой, но уж никак не знойным летом. Первый день осени выдался, как это и бывало обычно, жарче летних.

Когда на город опустилась долгожданная тьма, принесшая с собой вечернюю прохладу, я с удовольствием нацепила белую рубаху и форменные штаны, заправив их в излюбленные сапоги. Сегодня наместница поучаствует в гуляниях. Самой собой, без церемониальных нарядов, строгих причесок и чинной походки. Как это и бывало каждый год, я станцую со своими солдатами, выпью настойки и наконец почувствую себя девчонкой, которой вот-вот стукнет двадцать, а не сорок пять.

Я смыла с глаз сурьму, кое-как собрала копну волос в высокий пучок и осталась довольна собой. Девочка-сорванец. Такая, какой была в Даире. Какой мать снисходительно позволяла мне быть, но без устали твердила, что дочери воеводы не пристало одеваться, словно дворовый мальчишка. Как я любила это отражение в зеркале, не приправленное следом, оставленным властью над городом!

Солдаты уже собрались у корпуса во главе с Беркутом. Они ждали меня. Моя бессменная свита. И среди них – настоящий старший брат, пусть и не родной по крови.

Дом прислуги темнел провалами погасших окон. Я отпустила на праздник всех, кроме десятка солдат. Привратники открыли ворота и проводили нас завистливыми взглядами. Сегодня в общем жребии отряда удача оказалась не на их стороне.

Центральная улица Вароссы светилась множеством огней, и маслянистые тени отступали перед праздником жизни. Разноцветные бумажные фонарики красовались на каждом фонарном столбе и дереве. Языки пламени в традиционном костре причудливо переплетались и стремились ввысь, разрывая жаром трепещущего огня вечернюю мглу.

По улицам толпами валил народ. Они двигались к центральной площади, откуда звучала веселая музыка гармошки, нарамской скрипки, зурны и барабанов. Я пританцовывала на месте под насмешливым взглядом Беркута. Он схватил с ближайшего ярмарочного лотка две рюмки с традиционной травяной настойкой и протянул одну мне. Я мгновенно осушила ее, почти не поморщившись от резкого вкуса. Впервые Михель дал мне попробовать настойку в четырнадцать лет. Чуть не выблевав жгущуюся жидкость, после которой во рту еще долго ощущался привкус травы, я поклялась больше никогда не пить эту дрянь. И не сдержала клятву.

Я весело чокалась с солдатами, и настойка от резких движений проливалась прямо на руки. Мы хохотали и пританцовывали, смешавшись с толпой. Ни на одном моем солдате сегодня не было обмундирования, да и меня