Д.М.: Скажи еще о хотя бы паре проектов, которые ты планировал снять в 90-х и которые снять не получилось.

Р.Н.: Был чисто питерский проект с бандами на лодках и кирпичной башней[36] на Обводном канале – «Биг Мак» (или «Дети Луны»), написанный осенью 1990. Из других сценариев могу упомянуть «Летучего Голландца» о визите капитана корабля-призрака в Питер. «Eastwatch» о блокаде и уничтожении Ленинграда, охваченного смертельной эпидемией. «The Golden Idol» – о захвате чеченскими боевиками Мариинского театра во время балета «Баядерка» (написан в 1996, за шесть лет до «Норд-Оста», где вымышленная фамилия главного боевика каким-то непостижимым образом отличается от реального Бараева всего лишь одной буквой: Бадаев). «Innervision» – о войне геймеров с полинезийскими демонами, которые пытаются проникнуть на землю через биологический «китовый интернет». «Spell» (или «The Flying Spaniard») – вариация «Летучего Голландца» в Сан-Франциско. Наконец, в настоящее время мы работаем с тобой над проектом «1» o войне скифов с персами в VI веке до н. э. Может, опубликуем для затравки один эскиз?

Д.М.: Как долго длился проект «Цитадель смерти»? Когда начался и когда ты для себя его окончательно закончил и решил не продолжать?

Р.Н.: Первый сценарий на русском языке под названием «Цитадель смерти» я написал еще в 1988 году, но там не было ни Моро, ни Ленинграда. Только Безумный Шляпник со своими мутантами, которому противостоял персонаж по имени Иван Тайга (Виктор глумливо дал ему кличку Иван Пизда). Когда мы стали обсуждать с Виктором следующий фильм после «Иглы», отложив на время «Короля Брода», этот сценарий сразу всплыл, и я начал делать наброски, перенося фрагменты из него в новые обстоятельства, где героем стал уже Моро, а действие перешло из Средней Азии в Ленинград. Окончательно же я поставил крест на сюжете в 1992 году, когда Прессман спонсировал приезд Билла и Джека в Москву для продолжения работы – несмотря на гибель Виктора, Эд хотел осуществить этот проект. В последний момент Билл не смог приехать, а я предложил Джеку написать совершенно новую историю о блокаде Ленинграда, охваченного вспышкой смертельной инфекции. Так возник «Eastwatch» и растворилась в небытие «Цитадель».

Д.М.: Как ты считаешь, почему проект фильма «Цитадель» не состоялся, и мог ли он состояться с другим актером?

Р.Н.: Теоретически – да, мог бы состояться, но после гибели Виктора я практически перестал ездить в Америку, погрузился в сочинение новых проектов в Питере («Биг Мак» и «Летучий»), а летом 1991 года инвесторы таки уговорили меня снять «Дикий Восток» с новой командой, что я и сделал. После «Дикого Востока» влюбился, женился, переехал во Францию и занялся платным девелопментом (разработкой сценариев) для разных продюсеров в Лос-Анджелесе и Париже, а тем временем меня стала все больше и больше увлекать политика, пока я полностью не погрузился в нее. Кино вообще перестало быть интересным занятием, кровь забурлила от совершенно других вещей.

Д.М.: И все-таки, возвращаясь к кино, кто должен был играть в твоих фильмах после гибели Виктора?

Р.Н.: В «Биг Маке» (или «Дети Луны»): роль Мака – Рикошет, его жена Анна – Разлогова, его друг Банко – Скандал, правая рука Короля (затем убийца Мака) по кличке Дуф – Каспарян. У Тихомирова роль Мотоциклиста, который подвозит Анну на вокзал, спасая ее от резни. Специально под Гурьянова роль в этом сценарии не писалась, но в другом сценарии, «Летучий Голландец», главную роль писал под него в ансамбле с Каспаряном и Наташей. Кто бы кого играл, в конечном счете, пойди эти проекты в производство, ведомо только богу, но писались роли именно так, и обсуждались с Наташей, Каспаряном и Гурьяновым. Судьба же распорядилась (а точнее, желание инвестора) таким образом, что в производство пошел «Дикий Восток» (или «Дети Солнца»), где первоначально роли были написаны для всей четверки из группы «Кино».

Д.М.: Твое мнение о кинокарьере Виктора, не о музыкальной, – он продолжал бы дальше двигаться в большое кино, постепенно уйдя из музыки?

Р.Н.: Ненавижу решать и предполагать за Виктора. Этим многие грешат сегодня, особенно далекие от него люди, от того вдвойне противно.

Д.М.: Ок. Ты считаешь, что двадцатилетняя пауза в твоей кинокарьере вызвана тем, что ты потерял своего друга, брата и идеального партнера по кино?

Р.Н.: Не уверен, хотя опять же – ненавидимое мной сослагательное наклонение. Оглядываясь назад на свою жизнь, могу точно сказать, что она следует «алгоритму Сиддхартхи» в одной из моих любимых книг Германа Гессе: я постоянно меняю образ жизни и занятий, радикально. Суди сам. После школы – четыре года учебы в архитектурном институте. Вдруг забрасываю учебу и создаю группу «Бездельники». Из института гонят за прогулы, беру академотпуск и два года провожу с братом в поездках по дикой тайге. Возвращаюсь в архитектурный, получаю диплом и отрабатываю положенные три года молодым специалистом в проектном институте – единственные три года в моей жизни, когда я работаю от 9 до 18 по звонку. Как только кончается обязон, ухожу в археологи и следующие три года опять же провожу с братом в экспедициях, но на этот раз по пустыням. И вдруг поступаю во ВГИК. Снимаю четыре картины, ВГИК так и не закончив и не получив диплома (зачем?). Потом влюбляюсь, меняю гражданство и страну обитания. Познаю науку девелопмента, зарождение интернета и счастье позднего отцовства, полностью поняв Джона Леннона. И вдруг с головой бросаюсь в политику – самый длительный период моей жизни, когда профессионально занимаюсь одним делом. Параллельно открываю первый в Казахстане политический блог и осваиваю язык программирования PHP/MySQL. Наконец, возвращаюсь в кино и провожу больше двух лет в Москве, работая с тобой над «Ремиксом», а заодно возрождая старые добрые традиции алма-атинского «нехуевого хауза», когда непрерывно собираешь в приятной квартире приятных людей. А сейчас мы ныряем с тобой в новые воды классического, но безумного эпоса… Вот это постоянное движение, поиск и составляет суть моей жизни. Следуя своему же афоризму: «Находить – значит обретать свободу». Мне просто некомфортно сидеть на одном месте, я всегда ухожу, и всегда в радикально новом направлении. Это и есть мое личное счастье. Так что речи о какой-то паузе быть не может. Кино – это не та веха, которой я измеряю паузы в своей жизни. На самом деле, я не нахожу в ней ни одной паузы.

Д.М.: Название «Студия Кино» ты придумал специально для вашей с Виктором кинокомпании?

Р.Н.: Да. И потом подарил это название брату.

Д.М.: С кем-то еще из «Кино» или их ближним кругом ты думал сделать фильмы?

Р.Н.: Каспарян, Гурьянов, Наташа Разлогова.

Д.М.: Как думаешь, в чем отличие легендарных групп, создавших один хит, культовых режиссеров, авторов одного фильма, или гениальных писателей, но авторов одной книги? Как пример: у Shocking Blue – куча замечательных песен, таких как Love Buzz, но помнят их за Venus, твой фильм «Йя-Хха» и «Дикий Восток» интересны не менее «Иглы», но все знают только «Иглу». У Сэлинджера полно книг, помимо «Над пропастью во ржи», но для всех он, в первую очередь, – автор именно ее. Как так получается, что для народа творческий человек или группа навсегда становится автором одной вещи? Как Олег Тепцов – «Господина оформителя» или Слава Цукерман – «Жидкого неба». Хорошо это или это тяжело? Лично для тебя.