К ним практически в чем мать родила шла Оксана. Короткие волосы зачесаны назад, пухлые губы блестят, ровный загар отливает перламутром, купальник – две ниточки, на пупке пирсинг – сверкающая красная капля.

Все мужская часть пляжа замерла, раскрыв рты.

* * *

Выдавив на палец дорожку зубной пасты, почистив таким образом зубы, прополоскав рот водой, Алиса вытерла лицо полотенцем и вышла из ванной комнаты. Эту ночь она провела в чужом доме – в доме депутата Северова, спала хорошо и глаза открыла только в десять часов утра. Первым делом проверила фотоаппарат, который спрятала под кровать, и, убедившись, что сделанные кадры в целости и сохранности, быстро оделась и пошла умываться. Вчера ей предложили погостить (а что несчастному Максиму Юрьевичу оставалось делать?), вот она и гостит изо всех сил.

Собственно, предложение остаться поступило от Константина, Северов лишь учащенно закивал – доверяет, доверяет депутат своему помощнику. Сначала такая реакция на ее решительное «я остаюсь» показалась странной, даже не попытались выставить за дверь, но потом, поразмышляв, Алиса поняла позицию «его высочества и свиты» – им спокойнее, если она побудет рядом (пока побудет), посидит тихонько и не станет трепать языком на каждом углу. Боятся (пустячок, а приятно), выгадывают время… Ну-ну, ну-ну…

За ужином Алиса получила первую порцию различных вопросов. Отвечать пришлось с ходу, не раздумывая, ловко бросая слова направо и налево. Вот вам перекрестный допрос – получите!

– А где сейчас Дана Григорьевна?

– Я же говорила – в Сочи с любимым человеком.

– Это она тебе рассказала, что… ну…

– Она.

– Когда?

– На днях.

– А где сейчас твой…

– Отец? У него другая семья.

– А он знает…

– Нет.

– Твоя мама могла и ошибиться, ты отдаешь себе в этом отчет?

– То есть вы допускаете мысль, что я могу являться вашей…

– Нет! Не допускаю! Ох, извини…

– Ничего, бывает.

– Где ты учишься?

– Институт рекламы.

– Хорошо учишься?

– Нормально.

– А в школе ты какие предметы любила больше всего? – Максим Юрьевич сжался, точно от ответа зависело очень многое.

– Историю политических и правовых учений, – соврала Алиса.

– Такого предмета в школе нет, – резанул Константин.

– А я училась в школе для одаренных детей.

– Номер?

– Свинина под соусом очень вкусная, можно мне еще кусочек? – Алиса широко улыбнулась и потянулась вилкой к тарелке.

Допрос продолжался почти до десерта. Соврать пришлось только четыре раза, и то из вредности. Некоторые вопросы остались без ответа (а откуда она может знать, почему мамуля молчала столько лет… ха! Вот вернется многоуважаемая Дана Григорьевна из своего турне и откроет эту страшную тайну… ха-ха!).

После ужина Северов наконец-то ознакомил Алису с домом, затем проводил в одну из комнат, пожелал доброй ночи и попросил курить на улице. Курить на улице… «Не-а, обойдется».

Больше ее никто не беспокоил, и пришлось развлекать себя книгами, которых, к счастью, оказалось навалом.

Смазав привкус зубной пасты сигаретой, Алиса отправилась в кухню. Аппетит еще не проснулся, но чашка чая была бы очень кстати. Вынув из кармана мобильник, она увидела три вызова мамули, набрала ее номер и, послушав продолжительные гудки, убрала телефон обратно в карман. Занята мамуля – купается, загорает.

В кухне никого не было, но в воздухе все равно витал аромат еды. Заглянув в холодильник, Алиса изучила множество всевозможных пластиковых коробочек и разноцветных мисочек, прикрытых крышками или пищевой пленкой – салаты, закуски, жаркое… Суббота, у поварихи скорее всего выходной, и она оставила запас готового «пропитания» на два дня – кушайте, Максим Юрьевич, на здоровье.

– До какого же дня мне здесь погостить? – задумалась Алиса, подхватывая с полки мисочку с паштетом – гулять так гулять! – До понедельника, – решила она, нажимая черную кнопку на пузатом металлическом чайнике.

Два-три дня вполне достаточно, чтобы потрепать нервы Северову, «отомстить» всем на свете и, если повезет, раздобыть жареные факты из жизни политика. Надо бы узнать адресочек его невесты и нафотографировать ее в различных ракурсах…

– Было бы здорово, – подбодрила себя Алиса, намазывая паштет на кусок белого хлеба. – Кстати, а где мой ненаглядный «папочка»?

* * *

Максим Юрьевич несколько успокоился. Внутренняя дрожь унялась, и мозг вновь заработал холодно и рассудительно. Костя прав, во всем прав – мало ли кому что взбрело в голову, мало ли кто с кем когда встречался, нечего себя накручивать раньше времени. И потом, из любой ситуации всегда можно найти выход. У Алисы к тому же есть отец, который о ней заботился денно и нощно, и именно к нему она привязана, и именно в нем нуждается остро.

Усевшись за стол, Максим Юрьевич посмотрел на часы. Что-то Костя задерживается, а ведь обещал приехать пораньше… Интересно, чем занята Алиса? Может, пойти и поговорить с ней о чем-нибудь? Но о чем… единственная тема для разговора – это Дана…

«Нет, ничего не хочу знать о ее жизни и о ее любовниках», – категорично подумал Северов и включил ноутбук.

Но мысли уже принялись растягивать паутину, и отмахнуться от них не получилось.

Наверное, она постарела… младше на два года, значит ей сейчас сорок один… все такая же стройная?.. ну если у нее молодые любовники… опять, опять лезут в голову эти любовники!

Подскочив, Максим Юрьевич заходил по кабинету.

– Уверен, она по-прежнему рыжая, – буркнул он через минуту, замедляя шаг, – уж в этом можно не сомневаться!

Если бы речь шла о другой женщине, все было бы намного проще. Проще и спокойнее. И сердце бы не звонило колоколом, и каждая минута не толкала бы в прошлое.

Где они познакомились?

У друзей.

Кто первый подошел?

Он.

А она?

Рассмеялась, тряхнула копной рыжих волос и легко пригласила на танец.

А потом?

Зима и холодные автобусы, торопливый поцелуй, череда свиданий.

Дана не была «подходящей женщиной», совсем не была, но одним только взглядом она связывала по рукам и ногам, одним смехом делала счастливым на целый день. Она раздражала капризами и небрежностью, но без ее улыбки мир казался пустым и ненужным. Без ее дерзкой, высокомерной улыбки… Она хорошо пела, очень хорошо, и этот талант ставил ее выше сразу на несколько ступеней, и так было непросто ему – Максиму Северову – простить ей пусть пока маленький, но успех. И все же именитой певицей она не стала… долгое время он следил за ее карьерой… пара клипов, участие в концертах… и все – предел. Радовался? Нет.