Он все еще пытался осмыслить происходящее, протягивая Лилиане напиток, когда она в который раз привела его в замешательство, забрав у него бокал, а потом сорвав с него галстук.

Застыв на месте, Антонио посмотрел в замутненные глаза Лилианы. Она поспешила их закрыть, но Антонио успел заметить ее застенчивость, нерешительность, безрассудство… и страстное желание.

А потом она коснулась его…

Теперь маленькая изящная рука скользила у него под рубашкой, словно пытаясь отыскать его сердце. И похоже, в итоге завладела им. Иначе с чего оно так неистово заколотилось, если обычно работало спокойно даже в чрезвычайных ситуациях?

Ее прикосновение не могло сравниться ни с чем, что он когда-либо чувствовал. Это робкое, нежное поглаживание пробудило в нем необычные ощущения, которые так и взрывались внутри, снося все до единого барьеры между ним и Лилианой. Последним препятствием оказалось его самообладание.

Антонио больше не управлял своими мыслями и реакциями, да и не хотел этого делать. Словно действуя по собственной воле, его рука сжала ее запястье, прекращая истязание этим прикосновением. Глаза Лилианы распахнулись и остановились на нем, и в их золотистых глубинах отразились тревога и смирение. И последняя нить его сдержанности порвалась.

С первобытным стоном, исторгшимся из его горла, Антонио сделал то, чего желал каждую секунду на протяжении трех последних дней. Он притянул Лили и крепко прижал ее к себе. А потом зарычал что-то невнятное, перекрывая ее стон, окутывая ее объятиями еще сильнее.

На какое-то мгновение их взгляды слились. В глазах Лили читались потрясение и капитуляция. Антонио же казалось, что его сердце взорвется, если он не завладеет этими губами, с которых слетали умопомрачительные стоны повиновения.

– Антонио…

Он набросился на нее, ловя ртом ее прерывистое дыхание, проникая языком между ее губами. Вкус и аромат Лили, эти непреодолимые афродизиаки, снова заставили его с наслаждением зарычать.

Открываясь ему, позволяя его языку проникать все глубже, Лили тихо стонала и извивалась. Антонио дал ей то, о чем она просила без слов, еще сильнее овладевая ее ртом, вкушая это ароматное великолепие, еще больше распаляя. Потеряв разум от потребности покорить ее, вторгнуться в нее, Антонио вскинул Лили на руки и зашагал с ней, прильнувшей к нему, в спальню.

Он бросился на постель, увлекая Лили к себе. Она вскрикнула, прижавшись к нему. Антонио, подминая ее податливое тело под себя и действуя почти грубо, в спешке, стянул с Лили платье и раздвинул ее бедра. А потом застонал от ощущения ее бархатистой упругой кожи.

Устроившись на распростертой Лили, Антонио поднялся на колени, чтобы снять с себя пиджак и рубашку, которую в спешке порвал. Пока он раздевался, ее тело извивалось под ним в безмолвной мольбе, ее голос дрожал, когда она хрипло, прерывисто шептала его имя.

Оставшись в одних трусах, он снова скользнул поверх Лили, растрепывая ее волосы, запуская дрожащие пальцы в ее густые длинные локоны, лихорадочно бродя взглядом по ее вспыхнувшему лицу. Это лицо, эта сущность завладели его желаниями и фантазиями с того самого момента, как он увидел ее. Теперь он мог взять ее тело. И обладать им, пока она не зарыдала бы от наслаждения.

Ее глаза блестели расплавленным золотом, перелившимся через край. И Антонио с изумлением увидел слезы, оставлявшие бледные дорожки на ее распаленных щеках. Он-то подумал о слезах в переносном смысле, а Лили роняла слезы по-настоящему.

Неужели она настолько возбудилась? В той же степени, что и он?

Триумф и жажда страсти бушевали в нем, подобно пожару.

– Антонио, пожалуйста…

Ее слезная мольба, ее тело, изнывавшее под ним от желания, столь же яростного, как его собственное, уничтожили остатки его здравого смысла.

Он набросился на нее, словно изголодавшийся хищник, терзая ее губы своими губами, проникая языком все глубже, прижимаясь к ней все сильнее…

И вдруг Лилиану внезапно подбросило под ним, а ее стоны превратились в сдавленные крики.

Только когда эти крики смолкли до всхлипов, а ее тело безвольно обмякло под ним, осознание произошедшего пронзило неистовство его возбуждения.

Неужели она… испытала оргазм?

С превеликим трудом прекратив попытки овладеть ею, Антонио приподнялся на дрожащих руках и увидел, как Лили смотрит на него из-под полуприкрытых век, и с ее припухших губ слетает прерывистое дыхание.

Она действительно достигла пика блаженства. Прежде, чем он раздел ее, прежде, чем овладел ею. И теперь она лежала под ним, обмякшая, а вид и аромат ее наслаждения сводили Антонио с ума. Ее глаза красноречиво говорили ему, что чувственная разрядка оставила ее еще более жаждущей страсти, готовой к его вторжению.

Но он уже пришел в себя и в ошеломлении отступил. Он осознал, что именно собирался сделать, и это привело его в ужас. Он чуть не взял ее, не предохраняясь. У него не было средств защиты. Он никогда не приводил женщину в этот дом, не говоря уже об этой постели, и никогда не собирался делать это.

Он мог бы снова доставить ей удовольствие, но это было слишком опасно. Лишившись рассудка от одного прикосновения Лилианы, он сорвал бы с нее одежду и овладевал бы ею, пока она снова не вознеслась бы на вершину блаженства. И тогда, не способный остановиться, он оставил бы в ней свое семя. Совершив непоправимое, испортив все.

Антонио не раз подвергался жесточайшим испытаниям – и всегда блестяще выдерживал их. Но подняться сейчас с постели оказалось самым тяжелым из всего, что ему когда-либо доводилось делать.

Ее руки слабо цеплялись за него, уговаривая вернуться обратно. Никогда прежде Антонио не сопротивлялся чему-то столь же непреодолимому.

Но ему это удалось. Поднявшись с кровати, старательно избегая смотреть в сторону Лили, он отправился в гардеробную и сменил порванную рубашку, после чего прошагал обратно в спальню.

Его сердце чуть не остановилось, когда он увидел пустую постель. Антонио тут же бросился за Лилианой и заметил ее в холле. Она уже забирала оставленную на столике сумочку.

– Лилиана…

Голос звучал хрипло, будто его рот наполнили камни. Она медленно повернулась, и ее лицо в первый раз с момента знакомства не выражало ровным счетом ничего. Она не проронила ни слова.

– Прости, что я набросился на тебя вот так. Я пригласил тебя сюда не за этим.

– Знаю. Все это спровоцировала я.

Она оправдывала его, вновь потрясая до глубины души.

Чувствуя, что любые слова только усугубят неловкость, Антонио огорченно вздохнул.

– Наверное, будет лучше, если я отвезу тебя домой.

Лилиана покачала головой.

– Лучше не надо. Я вызову такси.

Наверное, ему стоило найти какие-то разумные слова, но любые попытки лишь умножили бы число его ошибок.