– А я видел… – Джек запустил обе ладони в волосы. Мне показалось, что он разговаривает сам с собой. – Ви-дел… Я знаю, у него глаза, как у Нэда Кардигана… и я думал, что больше не увижу… Валькнут… Валькнут, валькнут, валькнут – узел павших… не уйти, не убежать… – Он вцепился в свое лицо, словно собираясь сдернуть его, как маску. Левый глаз сквозь пальцы блестел, будто серебряная монета.

– Джек, – я взял его за плечи. – Ты что, Джек?

– Слушай, – вдруг очень спокойно сказал Джек, опуская руку. – Нэд Кардиган был моим другом и советником принца Чарли. Мы вместе сражались… В 64-м недалеко от Брокена он вытащил меня буквально из рук ниггеров. И двадцать миль нес на себе, укутав в свою крутку, а было минус тридцать… Я помню, как мы через два года пировали на коронации Чарли в Зонтгофене. Был зал, и свет факелов, и смех, и Нэд нагнулся ко мне через стол, протянул руку с чашей из бука, и мы выпили на брудершафт. Зонтгофен… – Джек поднял лицо к небу. – Нам казалось, что мы победили. Ты, Олег, не знаешь того, какое это чувство – ощущать себя частичкой такой мощи. Потом я первый раз отправился за океан, а Нэда Чарли назначил шерифом на Урал. Когда я вернулся, то заглянул туда. Повидаться со старым другом… – Джек засмеялся – нехорошо, горлом. – Не все хотели нашего королевства, Олег. Я не про урса, нет. Кто-то уходил, кто-то подчинялся… а кто-то погибал. Так было нередко, и я, Олег, убил не одного – наверное, десяток тех, вся вина которых была лишь в нежелании подчиниться Чарли Виндзору, королю Срединного Королевства, да хранит Господь его душу… И Нэд продолжал делать это. Убивать. Там, на востоке, за Уралом, было немало тех, кто хотел сохранить самостоятельность. И мой старый друг очень широко истолковал приказ Чарли «наладить с ними отношения». Я впервые увидел белых ребят, казненных белыми же. Не убитых, Олег, нет – казненных. Нэд сажал пленных ребят на колья. Вешал за ребра и за половые органы. Разрывал на деревьях. Отрубал им руки. Голых девчонок… он на них охотился с луком в лесу, как на зверей. Я все это видел. У меня было человек пятнадцать. У него – втрое больше, и не всем из них это нравилось. И мы решили не вмешивать ребят. Это было бы подло… Уже тогда он носил маску. Кто-то из тех, кого он уничтожал, в бою срубил ему губы и часть подбородка, открыв кость… Мы дрались. Это была самая тяжелая схватка в моей жизни. Во всех отношениях, Олег. Потом… ну, потом я убил его, вот и все. Разрубил ему плечо и грудь…

– Но тогда это не он, – уверенно сказал я. – Мало ли кто может носить маску? Я не думаю, что после удара твоим мечом можно остаться в живых.

– Я тоже так не думал, – подтвердил Джек. – Но ты знаешь, что с тобой было?

– Нет, – я медленно покачал головой. Мне почему-то стало не по себе.

– И я не знаю, – кивнул Джек. Я с шумом разочарованно выдохнул. – В том-то все и дело. Валькнут.

– Валькнут, валькнут, – сердито сказал я. – Какой валькнут, что это такое?!

Джек достал охотничий нож и, повернувшись ко мне спиной, заскрипел им по каменной глыбе. Потом – шагнул в сторону, и в свете луны и звезд я увидел на камне странный, но притягательный знак – три хитро сплетенных треугольника.

Я довольно долго рассматривал значок, пытаясь понять, в чем его привлекательность и где у него начало, где конец. Мне вдруг вспомнился фокус с тремя кольцами, непонятно как проникающими друг в друга. Вообще фокусы оставляли меня равнодушным. Но только не этот…

– Это и есть валькнут, – услышал я голос Джека и поднял голову. – Узел павших. Ничто не кончается. Ни от чего нельзя уйти. Все связано. И только Воден, Одноглазый Бог, Седой – только он развязывает такие узлы. Но до него не докричишься.

– Ты серьезно? – недоверчиво спросил я. Джек улыбнулся:

– Да не бери в голову. Нет, конечно… – Он повернулся, чтобы идти, и так, стоя ко мне спиной, сказал негромко: – Если будешь когда-нибудь в Зонтгофене, Олег, то увидишь остатки нашего замка. Я был там три года назад. Не знаю кто – но кто-то нацарапал над входной аркой вот этот знак, Олег. Вот так.

* * *

– Кто-то еще с севера подошел, – заметил Колька. Я кивнул:

– Да, я эти костры видел ночью.

Ребята в лагере, разбитом на склоне холма выше бурного ручья, нашу колонну, конечно, тоже заметили и сейчас стояли с оружием в руках. Впрочем, из головы колонны уже махали им и что-то кричали, так что драки, конечно, не будет, но…

Я поймал себя на том, что ищу глазами высокого парня в полумаске. Мне хотелось верить, что все это чушь, тем более что утром и всю первую половину дня Джек вел себя совершенно обычно. Я даже готов был вообще списать все на сон. Не очень-то приятно было вспоминать ужас на лице храброго и благородного парня… Да и разговор какой-то мутный был.

– Эй, вы кто-о?! – закричали из головы колонны.

– Нордменн! – ответили с той стороны. И добавили по-русски: – Северяне, из Скандинавии!

– В основном! – со смехом добавил еще кто-то.

– Кто командир?! – это Колька напрямик спускался с тропинки.

– Я, – откликнулись с той стороны. – Карди. Карди Нэддинг.

Спокойное и самоуглубленное, с улыбающимися губами и равнодушными глазами.

Потом – лицо командира этих ребят, от подбородка до носа закрытое жесткой черной кожаной полумаской.

* * *

Уже под вечер прошел дождь, короткий и теплый, но бурный. Пока размещались на ночлег, я, естественно, был в хлопотах, а потом обнаружил, что Джек куда-то пропал. Он с полудня шагал совершенно нормально, перешучивался, разговаривал, а сейчас…

– Эй, где Джек? – поинтересовался я у Вадима, который резал копченое мясо – в кашу. Тот отвлекся и пожал плечами:

– Представления не имею. Может, по девкам пошел?

– По каким? – затормозил я.

– По казачьим, – ядовито ответил Вадим.

Я не стал продолжать разговор и, отойдя подальше от костров, расслабился и начал прислушиваться, вглядываться и почти принюхиваться. Конечно, вокруг лагеря бродило с самыми разными намерениями немало людей… Но я, расхаживая между камней и зарослей кустарника, наткнулся на Джека. Не мог не наткнуться, потому что нельзя прожить в этом чертовом мире несколько лет и не обзавестись такой полезной вещью, как инстинкт.

Джек и Карди стояли друг против друга, метрах в трех, за большим раздвоенным камнем. Они обернулись ко мне разом. Оба.

И на лице Карди не было маски.

Я содрогнулся, и это не оборот речи. Верхняя часть лица принадлежала симпатичному парнишке. А нижняя…

А нижняя – черепу.

Когда-то страшный, хотя и неточный удар начисто снес Карди губы, обнажив десны, и стесал плоть на подбородке. Этот вечный оскал был страшен. И, конечно, Карди Нэддинга на деле звали Нэд Кардиган.

– Привет, – сказал он, меряя меня холодными глазами. – Это тебя зовут Олег?

– Меня, – я спустился за камень и встал там, положив ладони на рукояти клинков. – А это тебя зовут Нэд Кардиган?