за дверью, повернулся к Джин:

– Это ваш обед? Приступайте и не обращайте на меня внимания. Итак, я остановился на том, что вы будете ключевым свидетелем со стороны штата. Самым веским доводом обвинителей будет тот факт, что обрывок нити, обнаруженный в руке убитого Вэла Кэрью, был выдернут из куртки его сына. Однако без вас они не смогут этого доказать. Они не смогут предъявить суду куртку, поскольку ее больше не существует. Если они попытаются предъявить обрывки пряжи или обрезки ткани, я тут же выдвину возражение против демонстрации подобной улики в суде, так как сторона обвинения не сможет доказать, что нитка выдернута именно из куртки Гая Кэрью. Насколько я понимаю, вы собственноручно распустили ее.

Джин молча кивнула.

Орлик кивнул в ответ и продолжил:

– Вот такие дела. Они, естественно, поднимут шум, и если я не смогу с этим справиться, то в перспективе мне придется искать себе клиентов в больнице. Но в случае вашего отсутствия на свидетельском месте пряжа вообще не сможет быть использована в качестве улики. Ну а без пряжи я сделаю их, как детей. Когда все закончится, вы сможете вернуться в город. Все ваши расходы мы, естественно, компенсируем, за деньгами дело не станет… Ну и почему вы опять качаете головой? Разве вы не назвали себя верным другом Гая Кэрью?

– Так оно и есть.

– Может, я недостаточно ясно выразился?

– Достаточно ясно. И не по одному пункту. – Джин посмотрела Сэму Орлику прямо в глаза. – Быть может, я ошибаюсь. Судя по вашим речам, вы верите в виновность мистера Кэрью. А он невиновен.

Орлик раздраженно махнул рукой:

– Не имеет значения. Если зацикливаться на подобных вещах, мы далеко не уедем. Однако я не могу не сказать, что мистер Кэрью обманул меня, своего адвоката, насчет алиби мисс Порции Тритт. Впрочем, это к делу не относится. Моя задача – освободить мистера Кэрью, а в случае судебного процесса – добиться оправдательного приговора. Это все, что меня на данный момент интересует, и все, чего я хочу. И поверьте опытному адвокату, с учетом сложившихся обстоятельств ничего большего ожидать не приходится. А если вы его друг и у вас хватает здравого смысла оценивать человека, которому пришлось пройти через…

– Нет! – воскликнула Джин. – Вы предлагаете мне бежать. Ни за что! Я даже не стану спрашивать, одобрил ли Гай вашу авантюрную затею, поскольку он наверняка ничего не знает. Так?

– Не знает. Это наша задача. Задача его друзей…

– Так я и думала. Гай никогда не попросил бы меня бежать. А если вы, адвокат мистера Кэрью, считаете его виновным, это стыд и позор. Кстати, моя уверенность в невиновности мистера Кэрью основана на имеющемся у меня доказательстве. Письменном подтверждении.

У Орлика глаза полезли на лоб.

– Что у вас есть? Чье письменное подтверждение?

– У меня имеется доказательство. Погодите. – Джин слезла с табурета, взяла оставленные на столе бумаги и вручила адвокату. – Вот, прочтите.

Орлик достал из кармана пенсне и быстро, но методично просмотрел бумаги. Затем снял пенсне и поинтересовался:

– Ну и что?

– Это доказывает, что Гай невиновен. – Джин снова села на табурет. – Вы в курсе, что в четверг вечером кто-то стукнул меня по голове и украл мой костюм – жакет и юбку?

– Да. Кэрью вчера рассказал мне об этом, когда передавал образец пряжи, который вы ему предоставили. Насколько я понимаю, это отчеты о местонахождении гостей, сделанные по просьбе миссис Барт.

– Так оно и есть. Вы обратили внимание на то, что написал Гай? Вы заметили, что с половины девятого до девяти вечера он постоянно находился в обществе других людей, которые могут это подтвердить? Неужели вам непонятно, что убийца, узнав об обнаруженной в руке убитого Вэла Кэрью нити байеты, запаниковал? При этом убийца знал, что в состав ткани моих жакета и юбки входит та же самая пряжа, которую легко определить. Поэтому, проследовав за мной, он поспешил снять с меня костюм.

– И что с того? – невозмутимо поинтересовался Орлик.

– А то, что это не мог быть Гай Кэрью! – взвизгнула Джин. – Господи, неужели вам непонятно?! Если костюм с меня снял убийца, а Гай в это время был где-то далеко…

– Конечно понятно. – Орлик сунул бумаги в карман и сел на место. – С вашего позволения, я хотел бы забрать эти показания. Они могут пригодиться, хотя я и сомневаюсь. В ваших выводах слишком много изъянов. Гипотеза о том, что вас ударил и раздел убийца, – всего лишь допущение. Нападение могло быть обусловлено другой причиной или предпринято сообщником – Байсе, либо Вильсоном, либо обоими, либо даже Кранцем или Бартом, – что никак не влияет на основное доказательство в деле об убийстве. Более того, все это является настолько слабым доказательством невиновности мистера Кэрью, что даже подкрепляет выдвинутое ему обвинение. Кто еще мог знать, что вы использовали в вашем костюме пряжу из его куртки? Если он единственный…

– А вот и нет. Об этом знал буквально каждый. Кто-то поинтересовался у меня, где я взяла старинную пряжу – кстати, это была Порция Тритт, – и я рассказала о байете. При разговоре присутствовали все, кто оставался на ужин.

Орлик пожал плечами:

– В любом случае это еще ничего не доказывает. И еще одно. Насколько я понимаю, у вас хорошая память, и если вы будете давать показания в суде, то, вероятно, вспомните, что мистер Кэрью приходил к вам и просил никому не говорить о подаренной им куртке. Легко представить реакцию присяжных. Им точно понравится…

– Ну… Я не знаю… Ведь я могу и не вспомнить это… если придется… Надеюсь, до этого не дойдет! Наверняка имеется способ…

– Вы надеетесь! – Орлик, привстав, наклонился к Джин и тихим от едва сдерживаемого презрения голосом произнес: – Вы, с вашей жалкой призрачной надеждой! И вы еще называете себя его другом! Хорош друг, мисс Фаррис! Хорош друг! – Адвокат обратил на нее уничтожающий взгляд своих выцветших глаз; Джин не подозревала, что только что стала свидетелем спонтанной вспышки гнева, которой так славился Сэм Орлик и которую он обычно приберегал для зала судебных заседаний. – Нет, я не говорил Гаю Кэрью, что приготовил для вас план побега… Слава богу, нет! Слава богу, мистеру Кэрью не суждено узнать, что вы слишком отважное и возвышенное создание, чтобы сбегать! Он даже не узнает об этом, когда, сидя на электрическом стуле, будет ждать страшного конца. Конечно не узнает, если я не объясню ему, что среди всех людей, кто способствовал тому, чтобы он там оказался, вы… – Орлик поднял