Седэн рассматривал клинок. Вблизи даже сияние, которое он заметил вначале, потускнело. Меч хорошей ковки… И не более того.

Он нагнулся, присмотрелся. По клинку тянулась мелкая гравировка – и эти знаки он мог прочесть.

– «Для того, кому я нужнее всего». Как это понимать?

– И на этот вопрос я ответить не могу, – нетерпеливо ответил Гарадис. Все же Седэн медлил взять меч. Что-то удерживало его.

– Что значит «Ликаниус»? Звучит по-даресийски. Хоть это ты мог бы мне сказать?

Гарадис помолчал.

– Судьба, – наконец отозвался он. – Есть перевод и точнее, но на твоем языке это значит – судьба.

Седэн кивнул, набрал в грудь воздуха, ухватил меч за рукоять и поднял с каменного ложа.

И завопил.

Боль пронзила все тело: юноша хотел бросить меч, но пальцы на рукояти свело судорогой. По щекам покатились слезы – мука накрывала его волна за волной.

Когда казалось уже, что большего он не вынесет, все прошло.

Седэн лежал на каменном полу – к счастью, не попав ни в один из лавовых ручейков, – и все еще сжимал меч. Ахнув, юноша отбросил его. Сталь зазвенела на теплом камне. На левой руке его светился знак – незнакомый и угасавший на глазах. Но не волк, другой зверь. Быть может, медведь?

Гарадис по-прежнему стоял в углу, и взгляд его был довольным.

Кое-как поднявшись на ноги, Седэн обрушился на него.

– Ты что делаешь? – рявкнул он. – Сказал, что нет ловушек!

– Я сказал, что нет защиты, которая могла бы тебе повредить, – поправил страж.

– А это, во имя судеб, что было? – едко осведомился Седэн.

– Печать, – ответствовал Гарадис. – Окончательное скрепление договора между моим народом и Андрелом. Литы охраняют Ликаниус, пока ее не возьмет прошедший испытания. В обмен тот, кто возьмет ее, должен освободить нас. Ты теперь связан тем самым договором, от которого столько веков пытался уклониться. – Страж вздохнул, и этот вздох тоже выражал довольство. – Ты, верно, совсем отчаялся.

Седэн озабоченно разглядывал свою руку.

– От чего вас освобождать?

– Отсюда, Тал’камар, – ответил, склонившись к нему, Гарадис. – От этого. Нам не выжить без сырой сути, которую производит Рес Карта. Ты должен найти для нас способ покинуть это место и не погибнуть.

Седэн ответил ему пустым взглядом.

– Но… Я же ничего в этом не понимаю. Ничего не выйдет.

– Однако ты дал согласие, – голубые глаза Гарадиса пожирали Седэна. – У тебя есть год и день. Если договор не будет исполнен, Ликаниус вынудит тебя вернуться к нам. Она перейдет во владение литов, и мы поступим с ней, как сочтем нужным. А когда она окажется в нашей власти, мы сочтем нужным использовать ее по назначению.

Седэн побледнел, расслышав в последних словах угрозу.

– Год?..

– И день, – напомнил Гарадис. – До тех пор она твоя, делай с ней что хочешь. Но если мы за этот срок не покинем Рес Карту, она больше не будет твоей. Так что подумай хорошенько, что для тебя важно.

Оглушенный Седэн кивнул, перевел дыхание и поразмыслил немного.

– Если тебе нужна моя помощь, тебе же выгодно, чтобы я пережил ближайшие несколько дней, – заметил он. – Я собираюсь вернуться в Илин-Иллан и сражаться вместе с друзьями. Если ты в силах чем-то помочь…

– Ты всегда умел торговаться, – усмехнулся Гарадис.

Шагнув к Седэну, он снова опустил ладонь ему на лоб.

Теплая волна омыла разум – чувство было неожиданным, но приятным, однако колени у него подогнулись. Впрочем, волна быстро отступила.

– Ты и так снаряжен для боя, – сказал Гарадис. – Это знание позволит тебе использовать Ликаниус по своему усмотрению. Но знай еще одно, Тал’камар. То, против чего ты сейчас выступаешь, – только первый удар, первые капли потопа. Бури. – Страж пригнулся, так что лицо его оказалось вровень с лицом Седэна. – Илшара, которую вы зовете Рубежом, истончается, а когда она падет, твои друзья будут разбиты. Ты не сможешь защищать их всегда.

Затем он выпрямился, повел рукой через плечо юноши, и дверь тоннеля открылась.

– Тебе пора уходить.

Седэн остался стоять.

– Как мне вернуться?

Гарадис вздохнул:

– Отвечу вопросом, который уже задавал. Как ты сюда попал?

Седэн достал из кармана и протянул стражу бронзовую шкатулку.

Гарадис, взглянув на нее, опешил.

– В дерзости тебе не откажешь, Тал’камар!

– Ты знаешь, как она действует?

Гарадис медленно кивнул.

– Учитывая, что ты у меня ее и украл? Да, знаю, – его пламенные губы скривились в усмешке. – Если подумать, я только теперь узнал, что она пропала.

Седэн почувствовал, что краснеет.

– Я… не знаю, как это вышло, – смущенно признался он. – Я ее только коснулся, а она перенесла меня сюда.

– Это многое объясняет, – сухо отозвался Гарадис и вздохнул. – Это – шкатулка-портал. Она перенесет тебя к любой цели, какую ты ей назначишь. – Страж вертел коробочку в руках. – У каждой грани своя цель: тебе нужно всего лишь направить суть в этот значок. – Он ткнул пальцем в знак, который, как давно заметил Седэн, имелся на каждой грани. – И, в зависимости от того, какую грань ты задействуешь, она перенесет тебя к назначенному месту. Кажется, все шесть целей уже определены: прикосновением ты задействовал одну. Если ты вводил цели последовательно, следующей будет эта, – Гарадис указал на одну из граней.

Сердце у Седэна упало.

– Она не отправит меня в Илин-Иллан?

– Нет. – Гарадис задумчиво взглянул на юношу и с явной неохотой вернул шкатулку-портал. – Но мне невыгодно тебя задерживать.

Он широко повел рукой, и все вдруг… вывернулось. Седэн разинул рот, увидев сквозь открывшуюся в воздухе дыру ночной город. Это же проделал недавно Терис, только Гарадис обходился без всяких камней, творил легко, как дышал.

– Ступай, – приказал Гарадис. – Делай, что должен. Но вернись с ответом раньше, чем минет год и день, не то навсегда лишишься Ликаниус.

– Хорошо, – кивнул Седэн.

И, не мешкая, шагнул сквозь мерцающий портал на улицы Илин-Иллана.

Илин-Иллан горел.

Настала глубокая ночь, и Нижний город был освещен лишь нагими яростными огнями. Давьян смотрел на них с того места, где его свалила усталость: чуть позади опасно истончившейся линии андаррских солдат. Каждая улица, каждый дом, видный ему с этой возвышенной точки, либо светился жарким гневным заревом, либо был столь же зловеще темен.