Что касается политики, то задачи здесь не менее масштабные. Кроме создания коалиции вокруг экономических реформ и институтов, крайне важно ограничить чрезмерное влияние частных интересов в виде финансирования избирательных кампаний и лоббирования, достигших астрономических показателей в последние два десятилетия. Угроза того, что более мощное государство станет плясать под дудку экономических элит, – это уже не угроза, а реальность политической ситуации США, свершившийся факт. Тем не менее благодаря огромности этой проблемы ее признают как правые, так и левые (пусть их предпочитаемые пути ее разрешения и различаются). Наш небольшой список политических реформ, предназначенных для борьбы с этой угрозой, включает в себя следующие. Во-первых, нужно сократить финансирование избирательных кампаний и ограничить влияние лоббирования. Особенно важную роль могут сыграть конкретные меры по увеличению прозрачности отношений между фирмами, лоббистами и политиками, поскольку в рассказах о том, как политики становятся верными слугами некоторых отраслей промышленности или продвигают их интересы, часто фигурируют плохо контролируемые или скрытые от глаз общественности совещания за закрытыми дверьми, на которых частному сектору удается нанимать себе на службу регуляторов и политиков, предлагая им очень выгодное жалование.

Вторая реформа – это увеличение автономии государственной службы. Первым шагом будет покончить с тесными отношениями между лоббистами и государством. Но еще важнее провести фундаментальные реформы, сокращающие возможность новой администрации делать политические назначения на все высокопоставленные должности в правительственных агентствах; это увеличит автономию государственной службы и поможет предотвращать ее политический захват.

Другие реформы включают в себя меры по обращению некоторых трендов, сокративших представительство в политической системе США, в частности перераспределение границ избирательных округов, из-за чего в начале 2000-х годов были созданы десятки округов, «безопасных» для одной из двух основных партий.

Еще важнее каких-то конкретных реформ повышение мобилизации общества в целом, и с этим в США тоже наблюдается широкое согласие. Одной из черт американского общества XIX века, столь поразившей Токвиля, было стремление людей к организации и создании ассоциаций вне государства. Такая особенность не только помогала им решать различные общественные проблемы, но и влиять на принятие политических решений. В последние годы отмечается упадок ассоциаций такого типа. Хотя степень и конкретные причины такого упадка обсуждаются и не все организации играют важную политическую роль, было бы полезно придать силы новым ассоциациям, способным сдерживать государство и влиятельные элиты. Тем более это необходимо в свете того, что за последние десятилетия трудовые организации, которые часто противодействуют влиянию экономических элит, стали гораздо слабее. Упадок подчеркивает необходимость альтернативных форм организаций, которые могли бы прокладывать новые пути в политике как для рабочих в сфере промышленности, так и для других граждан. Открытым вопросом остается вопрос о том, смогут ли такие организации (и если смогут, то как) заменить традиционные профсоюзы прошлого. Мы вернемся к этому вопросу в конце главы.

Совет об усвоении урока Швеции, успешно создавшей коалицию для поддержки расширения способности государства и для одновременного контроля за ним, не следует воспринимать как указание на то, чтобы США или другие западные страны слепо повторяли этот опыт и копировали во всех подробностях то, что начала делать Швеция восемьдесят лет тому назад. Прежде всего следует отметить, что коалиции, которые смогли бы запустить положительную динамику Красной королевы в Соединенных Штатах, должны отличаться от коалиций рабочих и крестьян, участвовавших в политической торговле в Швеции. Такие коалиции должны охватывать различные регионы, идеологические группы и этнические группы. Поскольку США до сих пор остаются ведущей страной по инновациями в широком спектре областей, таких как программное обеспечение, искусственный интеллект, биотехнологии и высокие технологии, она должна стремиться к организациям, отличающимся от шведских организаций 1930-х годов. Но возможности и инициативы для поддержания динамики в сфере бизнеса не должны противоречить целям расширения системы социальной поддержки и построения государства всеобщего благосостояния. Они не должны препятствовать мобилизации общества для контроля за государством. И они уж точно не должны противоречить построению способного государства, тем более что интерес американского государства к науке и исследованиям всегда служил источником инновационной энергии для американской экономики. Это видно по тому, что правительство США является основным покупателем высокотехнологичного оборудования, а также основным спонсором исследований при посредничестве таких организаций, как Национальный научный фонд, не говоря уже о том, что оно предоставляет налоговые льготы для расходов на научные исследования. Вопрос в том, как США и другие западные страны смогут перенаправить экономическую деятельность в направлении более равномерного распределения ресурсов и при этом сохранить сдерживающие государство узы. Ответ на этот вопрос отчасти можно найти, размышляя о проблеме контроля за государством, реагирующим на угрозу безопасности.

Вопрос о том, как государство может расширять свою способность для решения новых проблем, оставаясь при этом обузданным, относится и к сферам, не связанным с экономикой. Некоторые из самых насущных требований, предъявляемых гражданами к своему государству, касаются вопросов безопасности. И действительно, один из самых мощных стимулов государственного строительства – это стремление создать центральную власть, которая устанавливала бы законы, разрешала конфликты и гарантировала безопасность. Но мир меняется, и с ним меняется характер угроз безопасности.

Это стало очевидным для большинства жителей западных стран утром 11 сентября 2001 года, когда девятнадцать представителей террористической организации «Аль-Каида» захватили четыре коммерческих самолета США и направили два из них на башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, а один, на здание Пентагона в Вашингтоне. Последний самолет, пассажиры которого оказали сопротивление террористам, разбился на поле в Пенсильвании. Всего в результате этих терактов погибли 2996 человек и 6000 получили ранения. Конечно, мир был свидетелем огромного числа терактов и угонов самолетов и до 11 сентября, а западные страны в эпоху холодной войны сталкивались с различными угрозами безопасности на протяжении десятилетий, но масштаб и дерзость этих атак шокировали общественность. Многие граждане и представители правительства охарактеризовали их как начало новой эры угроз безопасности, которым необходимо дать суровый отпор. Хотя за прошедшие восемнадцать лет не повторилось настолько крупных терактов, диагноз в целом был поставлен верно, поскольку произошел целый ряд более мелких террористических атак и неудавшихся нападений, устроенных схожими организациями, наиболее известная из которых – так называемое «Исламское государство» (прежде ИГИЛ). Перед нами четкий образец общества, призывающего к увеличению способности государства, и образец активности, направленной на преодоление новых вызовов.