' молодой Шеллинг стремился показать, как вместе с человеческим Я можно мыслить положенным всё. Стало быть, он усматривал абсолютное в самосознании высшего типа, в «Я», т. е. в субъекте. На этом этапе своего творчества молодой Шеллинг видел задачу философии как изначальной науки в том, чтобы индивидуальное Я сознания само осознанно прошло бы весь путь — с начального момента его пребывания вне себя до высшего сознания.

Итак, отправляясь от Фихте, ранний Шеллинг следовал целиком и полностью субъективизму, т. е. положению о том, что всё есть лишь посредством Я и для Я. Кстати, в направленности философии на субъективное, которое было полностью утрачено в спинозизме, Шеллинг усматривал и подлинное историческое значение Канта, хотя в ней последний и не был до конца последовательным, ибо он не сделал последнего шага, чтобы превратить субстанцию, вещь в себе в субъект. Этот шаг сделал Фихте, который прямо сказал: Я, т. е. Я каждого человека, есть единственная субстанция. В то же время Шеллинг ясно видел зияющую пустоту в системе своего учителя, где природа, сведенная к не-Я, утрачивала какую бы то ни было специфику и самостоятельность. Фихте абсолютизировав Я, которое было занято только самим собой, превратил его в субъект и объект одновременно. Надлежало осуществить переоценку статуса природы, что и было осуществлено им во второй системе.

Вторая — система философии природы, которая нашла свое выражение в работе «Идеи к философии природы» (1797). Исходной точкой данной системы служит уже не конечное, или человеческое Я, но бесконечный субъект, а именно: 1) субъект вообще, поскольку он — единственно непосредственно достоверное, но при этом 2) бесконечный субъект, т. е. такой, который никогда не может перестать быть субъектом, раствориться в объекте, стать просто объектом. Стало быть, в отличие от Фихте, согласно которому истинно существует только Я, Шеллинг признает, что Я есть субстанция, или глубочайшая сущность природы, а именно: природа существует лишь постольку, поскольку она внутренне или по своей сущности есть Д субъект-объект. А это значит, по словам Шеллинга, что «природа не есть нечто только объективное, только не-Я. Ведь Я есть как бы Я, или первое субъективное в природе, первое субъективное вне нас. Нигде, ни в одной сфере, нет только субъективного или только объективного, но всегда единство обоих»[888]. Таким образом, этим Шеллинг утверждает, что первые моменты бесконечного полагания самого себя — это моменты природы. Из этого следует, что система философии природы начинает с природы, она воплощает абсолютное, безусловное в особенное природы, видя в ней то, что предшествует человеческому сознанию. Но это не значит, что она начинает с природы, чтобы остаться в ней. Нет, сама природа есть лишь одна сторона универсума, в которой осуществляется абсолютный субъект. Другая сторона — это мир духа. «Философия, — продолжает далее Шеллинг, — должна была спуститься в глубины природы только для того, чтобы оттуда подняться до высот духа»40.

Итак, исходное тождество субъекта и объекта в Абсолюте выделяет из себя природную объективность, из которой позднее возникает человеческая субъективность. Впрочем, природа несет в себе потенцию субъективности уже изначаш"но, поскольку она есть продуктивная, производящая сила. Стало быть, изначально природа — не продукт, а продуктивность. В продуктах природы всегда обнаруживается полнейшее слияние идеального и реального. И это тождество вскрывается философией опосредованно вне сознания. Однако развитие субъективности в природе приводит в конце концов снова к отождествлению идеального и реального, субъективности и объективности на духовной — на этот раз уже осознанной — основе.

Уже из вышесказанного ясно, что у Шеллинга идеальное и реальное, субъективное и объективное связаны между собой, существуют в единстве, более того, тождественны. И поскольку философия полагает реальное, тождественное идеальному, то ее задача изначально направлена на то, чтобы подчинить первое второму, что собственно и составляет задачу трансцендентальной философии, если же надлежит объяснить идеальное, исходя из реального, то это уже задача натурфилософии.

Таким образом, по мнению Шеллинга, натурфилософия в качестве науки, противоположной трансцендентальной философии, отличается от нее главным образом тем, что полагает природу в качестве самостоятельной. Такого рода натурфилософию он именует спинозизмом физики, что указывает на ее умозрительный характер. Это обуславливает и различие между ними в истолковании природы. Если для трансцендентальной философии природа есть не что иное, как орган самосознания и всё, существующее в природе, необходимо лишь потому, что только такой природой может быть опосредовано самосознание, то натурфилософия объясняет все силами природы.

Свою систему натурфилософии Шеллинг именует умозрительной физикой, ибо она направлена на исследование безусловного, на то, чтобы вскрыть глубочайшие основания явлений природы. Но поскольку последние причины природных явлений непосредственно нельзя постичь, то философ считает возможным вывести их дедуктивным путем из абсолютной предпосылки, единого абсолютного и необходимого закона, который должен быть проверен в дальнейшем эмпирическим путем, а именно, посредст- g вом эксперимента. В силу этого знание о природе превращается в конструкцию самой природы, т. е. в априорную науку. «В науке о природе, — подчеркивает Шеллинг, — всё, что мы знаем, мы знаем абсолютно апри- и орно»[889]. И далее: «Наука о природе должна выводить все свои принципы I априорно»[890]. Но априорный характер физики, по мнению философа, не i означает, что она полностью должна отказаться от опыта и черпать свои I основоположения из глубин своего духа. Напротив, он утверждает, что «мы вообще изначально знаем лишь то, что нам известно из опыта и по- | средством опыта»[891], и, стало быть, все наше знание состоит из эмпирических основоположений. А априорными они становятся в силу того, что! осознаются в качестве внутренне необходимых. Последнее становится воз- I можным, если иметь в виду, что природа как подлинная система является I нечто органически целым, а это значит, что система как целое существует раньше, чем ее части, т. е. не целое возникает из частей, а части — из цело- ; го, всё единичное в природе заранее определено целым или идеей природы.

; «Следовательно, — обобщает свою мысль Шеллинг, — не мы знаем приро- ! ду априорно, а природа есть априорно»[892]. Но если природа есть априорно,

| то ее возможно и должно познать как нечто, существующее априорно.