– Что скажете? – спросил у Треливена руководитель полетами.

Тот молча пожал плечами и снова взял в руки планшетку. Когда перечитывал протокол переговоров, лицо его будто постарело, морщины стали резче. В раздумье Треливен монотонно попыхивал трубкой, когда, отворив дверь спиной и придерживая ее ногой, в зал вошел посыльный с подносом, уставленным картонными стаканчиками с кофе. Один он протянул руководителю, другой поставил перед Треливеном, но летчик будто бы его и не заметил.

– Расчетное время прибытия – пять ноль пять по тихоокеанскому, – с нарастающим раздражением продолжал Бердик. – У меня масса дел, сэр… Придется поднапрячься… Я позвоню… Да, как только что-нибудь узнаю… Да, да… До свидания.

Положив трубку, он надул щеки и, с облегчением выдохнув, повернулся к Треливену:

– Огромное спасибо, что приехали, командир. Вы уже в курсе дела?

Летчик указал на планшетку:

– Это все?

– Да, все, что нам известно. Мы очень надеемся, что вы поговорите с тем парнем и посадите самолет по радио. Нужно помочь ему разобраться с управлением самолета, пока летит, провести по посадочному листу, потом вывести на круг и глиссаду. Ну и с Божьей помощью вместе с ним посадить машину. Справитесь?

– Я не волшебник, – ровным тоном ответил Треливен. – Вы же знаете, что шансов у пилота, летавшего только на истребителях, посадить четырехмоторный пассажирский лайнер, мягко выражаясь, почти никаких, так?

– Конечно, знаю! – взорвался Бердик. – Вы же слышали, что я говорил Барнарду. А вот у вас есть другие предложения?

– Нет, – медленно ответил Треливен. – Думаю, нет. Просто хотел убедиться, что вы отдаете себе отчет в том, во что мы ввязываемся.

– Слушайте! – возмущенно воскликнул Бердик. – Там самолет, полный пассажиров, некоторые при смерти, включая пилотов. Крупнейшая авиакатастрофа за много лет – вот во что мы ввязываемся!

– Остыньте, – холодно проговорил Треливен. – Криком ничего не добьешься. – Он взглянул на планшетку, потом на висевшую на стене карту. – Задание сложнейшее и с минимальными шансами на успех. Я просто хочу убедиться, что все это понимают.

– Хорошо, господа, – вмешался руководитель полетами. – Командир, вы совершенно правы, что обозначили огромный риск предстоящей операции. Мы полностью его принимаем.

– А что нам еще остается? – раздраженно спросил Бердик.

– Вот и прекрасно, – резюмировал Треливен. – Давайте начинать. – Он подошел к радисту. – Можете держать прямую связь с семьсот четырнадцатым?

– Да, командир. Прием хороший. Можем его вызвать в любой момент.

– Тогда вызывайте.

Радист переключился на передачу.

– Семьсот четырнадцатый, вас вызывает Ванкувер. Как слышите? Прием.

– Да, Ванкувер, – отозвался в динамике голос Спенсера. – Слышу вас хорошо. Продолжайте, пожалуйста.

Радист протянул микрофон Треливену.

– Я в эфире?

– Говорите.

Взяв в руку микрофон с волочившимся по полу шнуром, Треливен повернулся спиной к присутствующим и, широко расставив ноги, невидящим взглядом уставился на одному ему известную точку на карте. Холодное выражение его глаз свидетельствовало о полной сосредоточенности, а когда он заговорил, голос звучал ровно и твердо, с уверенностью, которой он отнюдь не ощущал. Когда он начал, все вокруг словно с облегчением выдохнули, будто его дарованная природой властность на какое-то время избавила их от тяжкого груза ответственности.

– Привет, семьсот четырнадцатый. Это Ванкувер. Меня зовут Пол Треливен, я старший пилот компании «Кросс Канада эйрлайнз». Моя задача – помочь вам долететь до места назначения и посадить машину. Больших трудностей возникнуть не должно. Как я понимаю, вы Джордж Спенсер. Хотелось бы поподробнее узнать о вашем летном опыте, Джордж.

На честном и открытом лице стоявшего за его спиной Бердика от избытка нервного напряжения вдруг непроизвольно затряслись дряблые, отвисшие, как у бульдога, щеки.

Глава 7

03.25–04.20

Спенсер сосредоточился, невольно взглянув на сидевшую рядом стюардессу. Ее сверкнувшие в зеленоватом отсвете приборов на панели глаза в упор смотрели на него. Он отвел взгляд и сосредоточился на голосе в наушниках.

– Начните с того, какой у вас налет, – продолжал Треливен. – В полученном сообщении говорится, что вы летали на одномоторных истребителях. У вас есть хоть какой-то опыт управления многомоторными машинами?

У Спенсера так пересохло в горле, что поначалу он и слова не мог сказать, потом, откашлявшись, наконец заговорил:

– Привет, Ванкувер, это семьсот четырнадцатый. Рад, что вы меня ведете, командир. Только давайте не тешить себя иллюзиями. Думаю, мы оба осознаем ситуацию. Мой общий налет составляет примерно тысячу часов, но исключительно на одномоторных машинах – «спитфайрах» и «мустангах». И это было тринадцать лет назад. С тех пор я вообще не заходил в кабину. Как поняли? Прием.

– По этому поводу не переживайте, Джордж. Это как на велосипеде кататься – если умеешь, никогда не разучишься. Оставайтесь на связи: я через минуту вернусь.

Треливен отключился от эфира кнопкой на стойке микрофона и взглянул на листок, протянутый ему руководителем полетами.

– Постарайтесь вывести его на этот курс. Военные только что прислали корректировку с радара. Похоже, парень здорово перепуган, нет?

– А кто бы не испугался на его-то месте? – усмехнувшись, проговорил Треливен. – Надо его подбодрить. Без этого дело труба. Что бы ни случилось, паниковать нельзя. И пожалуйста, потише. Если этот парень не будет четко меня слышать, то растеряется, и тогда мы уже ничего не сможем сделать.

Треливен повернулся к диспетчеру:

– Итак, убедитесь, что связь с бортом устойчивая.

Пол нажал на кнопку микрофона и продолжил:

– Семьсот четырнадцатый, слышите меня? Вы еще на автопилоте, верно?

– Да, именно так, командир.

– Отлично, Джордж. Через минуту отключите автопилот и посмотрите, как поведет себя управление. Когда чуть-чуть приноровитесь, мы немножко изменим курс. Прежде чем взяться за штурвал, выслушайте меня очень внимательно. Когда начнете управлять машиной, он покажется вам тугим и тяжелым по сравнению с истребителем. Не волнуйтесь, это совершенно нормально. Машина большая, так что вести ее надо спокойно и аккуратно. Все время следите за скоростью и не давайте ей упасть ниже ста двадцати узлов с убранными шасси и поднятыми закрылками, иначе свалитесь в штопор. Повторяю: ни в коем случае не давайте скорости упасть ниже двухсот сорока. И вот еще что. Есть ли кто-нибудь рядом, чтобы взять на себя рацию, а вам оставить только управление?

– Да, рядом со мной стюардесса, она сейчас сядет за передатчик. Приступайте, Дженет.

– Алло, Ванкувер. Говорит стюардесса Дженет Бенсон. Прием.

– А, это вы, Дженет, – отозвался Треливен. – Вас бы я узнал даже по голосу. Будем через вас говорить с Джорджем. Значит, так. Вам нужно все время следить за указателем скорости. Запомните, что самолет держится в воздухе только благодаря ей. Если дадите скорости упасть ниже ста двадцати узлов, машина уйдет в штопор и рухнет