рассказывать. Моя девочка не знает всей истории, в которой я оказалась. И не хочу, чтобы она знала. Да, я понимаю, что должна все рассказать, но не могу рассказать ей всю правду о себе. Рассказать о том, что связывает меня с Эвой . Однако несмотря на желание поделиться с ней своей печалью, я не хочу нагружать ее своими проблемами, которых у нее и без того полно…

Бедная девочка и сама оказалась в непростой ситуации и сейчас пытается разрешить ее. А если я буду вынуждать свою племянницу решать мои проблемы, то она может не выдержать. Нет… Не для того я пригласила ее к себе в гости. Она должна отдыхать и приходить в себя. Хотя я сомневаюсь, что здесь ей удастся обрести покой. Потому что все, кому не лень, напоминают ей о том, что Ракель так сильно хочет забыть… Но к сожалению, я ничем не могу ей помочь. Только лишь крепко обнять и дать понять, что я всегда буду на ее стороне…»

Далее в дневнике кратко описаны те события, о которых Ракель уже знает, потому что это является описанием ее личных проблем. Поэтому она лишь быстро пробегается глазами по всем этим записям, став грустной из-за тех воспоминаний, что мгновенно овладевают ею. Но потом девушка продолжает читать дневник дальше, несмотря на наличие повторов и уже ранее известных ей фактов. Однако в какой-то момент она видит то, чему никак не может поверить.

«[…] Да, с Эвой меня действительно кое-что связывает на протяжении многих лет. Есть одна тайна, которую я не в силах никому рассказать. Из-за этого я не могу поделиться своими переживаниями. Моя тайна ужасная! Настолько ужасная, что я стыжусь ее, даже спустя много лет. Моему поступку нет никакого оправдания! Даже если мне удалось выйти сухой из воды, когда пришло мое время получать по заслугам, я все еще считаю себя виноватой. И мне стыдно за то, что я не ответила за это сполна.

Ах, если бы Ракель знала о том, что я рассказала ей только лишь часть из того, что произошло между мной и Эвой на самом деле… Моя племянница бы точно была шокирована тем, что я так хочу от нее скрыть… И наверное начала бы стыдиться… Стыдиться своей тети Алисии, которая была полной дурой, когда была совсем молодая… И… Господи… Мне невыносимо трудно представить себе, как я посмотрю ей в глаза, если она каким-то образом узнает, что… Что много лет назад я убила человека…»

Ракель широко распахивает глаза и еще несколько раз перечитывает последнее предложение, чтобы убедиться в том, что она действительно прочитала то, что увидела.

— Что? — слегка дрожащим голосом произносит Ракель. — Убила человека? Убила? Человека?

А убедившись в том, что это, к большому сожалению, правда, Ракель с ошарашенными, широко распахнутыми глазами продолжает читать эту запись дальше. И чем больше она читает, тем больше приходит в шок. Но в какой-то момент Ракель прекращает читать, поскольку у нее больше нет на это сил. Девушка с резким выдохом закрывает тетрадь и кладет ее на свое место, как будто бы никто ее не трогал. А затем шокированная, бледная от ужаса брюнетка покидает комнату Алисии и закрывает за собой дверь.

Невозможно поверить в то, что она только что узнала из личного дневника своей тетушки, на страницах которого та призналась в убийстве человека. Собравшись узнать тайну Алисии, Ракель была готова практически к чему угодно. Однако она уж точно не ожидала такого поворота.

— Господи… — тихим, дрожащим голосом произносит Ракель, довольно тяжело дыша и понимая, как часто стучит ее сердце, пока ее широко распахнутые глаза уставлены в одну точку. — Не могу в это поверить… Не могу… Нет…

Ракель слабо качает головой.

— Нет, этого не может быть… — отказывается верить Ракель. — Я не верю… Тетя… Моя любимая тетушка Алисия… Она… Она… Она — убийца! Моя тетя убила человека… И чуть было не отправилась в тюрьму.

Ракель тихо шмыгает носом.

— Тетя Алисия — убийца! — чуть громче произносит Ракель. — Убийца! Господи… Я не могу в это поверить… Это ложь… Она не могла это сделать. Эта женщина слишком добрая и порядочная… Это… Это несовместимые вещи… Несовместимые…

Ракель прикладывает руку ко лбу, довольно тяжело дыша, пока ее ошарашенные глаза бегают из одной стороны в другую.

— Так значит… — слегка дрожащим голосом произносит Ракель. — Это и есть ее секрет? Тот секрет, который она так усердно от меня скрывает? Неужели это и есть причина всех бед? В той записи сказано, на суде присутствовала Эва Вудхам… Та самая женщина, которая хотела выкрасть у тети ее статуэтку… Она — дочь убитого… Дочь того самого Гильберта Вудхама.

Ракель на пару секунд призадумывается.

— Значит… — задумчиво произносит Ракель. — Он был убит? Убит моей тетей? Именно о нем она пишет на страницах своего дневника.

Ракель слегка приоткрывает рот.

— Так вот почему эта женщина преследует тетю, — заключает Ракель. — Эва не может смириться с тем, что тетя Алисия убила ее отца, но была признана невиновной. Поэтому она и хочет ей отомстить. Хочет устроить свой собственный суд и заставить ее ответить за то, что произошло.

Ракель прислоняется спиной к стене и запускает руки в свои волосы.

— Если все написанное в дневнике — правда, то я могу в это поверить, — задумчиво говорит Ракель. — Могу понять, почему эта женщина все это затеяла. Как я и думала, дело действительно оказалось не только в той статуэтке. Которая наверняка ей совсем не нужна.

Ракель прикрывает приоткрытый рот рукой.

— Значит, получается, что тетя Алисия все эти годы никому ничего не говорила и скрывала то, что в молодости убила человека, — слегка хмурится Ракель. — Лично я никогда не слышала от нее или дедушки Фредерика ничего подобного. Да я и подумать не могла, что эта женщина могла совершить что-то подобное. Впрочем, я все-таки могу понять, почему она молчала. Ведь она боялась быть осужденной…

Ракель заправляет прядь волос за ухо.

— В той записи сказано, что дедушка Тимоти и бабушка Тиффани тоже ничего не знали, а мама с папой уже погибли, — вспоминает Ракель. — Хотя они бы точно не простили ее, если бы узнали, что она стала убийцей. Ни за что. Для них это был бы непростительный поступок. Хотя… Кто знает… Может, все было бы как раз наоборот. Может, по крайней мере, кто-то из них все-таки поверил бы ей и защищал бы от нападок членов семьи Вудхам.

Ракель прикладывает руку к