плато. Трижды их подпускали на тридцать шагов и трижды отвечали на атаку огнем в упор, а затем теснили штыками. Наконец, глубокой ночью, русские окончательно отошли на Насельск, оставив 1800 человек убитыми, ранеными и пленными, а также множество артиллерии. Французы потеряли 600 человек ранеными и около 100 убитыми.

Наполеон, не покидавший поля боя, поблагодарил генерала Морана и маршала Даву за их доблестное поведение и поспешил воспользоваться последствиями перехода через Вкру. Русские, лишенные опорного пункта у слияния Вкры и Нарева, не должны были более пытаться оборонять Вкру, линия которой была прорвана у устья. Но при незнании их подлинного расположения следовало опасаться их сосредоточения у моста Колозомба на Вкре, где должны были соединиться корпуса Сульта и Ожеро. Наполеон предписал кавалерийскому резерву, которым в отсутствие заболевшего Мюрата командовал генерал Нансути, подняться по обоим берегам Вкры, очистить ее берега до Колозомба и помочь Ожеро и Сульту перейти Вкру и соединиться с Даву. Наполеон приказал также Даву передвинуться прямо на Насельск и подкрепил его гвардией и резервом. Наконец, Ланну было предписано подняться вдоль Нарева до Пултуска, держась правее корпуса Даву. Город Пултуск обретал большое значение, ибо русские, отброшенные с Вкры на Нарев, для перехода через Нарев владели лишь мостами в Пултуске.

Наполеон, продолжая держаться вместе с маршалом Даву, решил выступить на Насельск уже утром 24-го, несмотря на ночные тяготы. В качестве предосторожности лишь поместили во главу колонны дивизию Фриана, дабы дать несколько часов отдыха дивизии Морана, утомленной боем у Чарново. К концу дня подошли к Насельску и нашли там вытесненную из Чарново дивизию Толстого. Она намеревалась оказать некоторое сопротивление, дабы дать время расположенным на Вкре подразделениям подойти на подмогу.

Мы уже говорили, что четыре дивизии генерала Беннигсена имели весьма беспорядочную и путаную диспозицию, что выдавало слабость руководства русской армии. Естественным движением этих дивизий, настигнутых мощной атакой на Вкре, было бы отступление на Нарев. Это движение, скорее по попустительству, нежели по предписанию главнокомандующего, они и совершили.

Граф Толстой, командующий дивизией, отошедшей на Насельск, удерживал позицию до возвращения из Боркова своего подразделения, которое уже преследовал кавалерийский резерв. В то же время и генерал Фриан, развернув свою дивизию, двинулся на русских и вынудил их поспешно отступить. Драгуны бросились в погоню, убили и взяли в плен несколько сотен человек, захватили пушки и обозы.

Утром 25-го Наполеон направил колонны на Стшегоцин. Погода стояла крайне неблагоприятная для армии, которой нужно было маневрировать и проводить многочисленные рекогносцировки, дабы раскрыть планы неприятеля. Оттепель с мокрым снегом и дождем настолько размягчила землю, что во многих местах в ней увязали по колено. С трудом, удвоив артиллерийские упряжки, могли протащить несколько орудий. Правда, погода позволяла и подбирать на каждом шагу пушки и обозы русских, множество их раненых, а также польских дезертиров, охотно сдававшихся французам. Но корпуса теряли бесценное преимущество скорости, артиллерию, которую почти не могли везти за собой, и средства связи, которые всегда соразмерны легкости передвижения.

Наполеон, плохо различавший передвижения неприятеля на ровном лесистом участке и желавший как можно быстрее выйти на прилегавшие к нему части, к которым стягивались и все остальные, отправил Ланна в сопровождении дивизии Гюдена вправо на Пултуск, а сам двинулся на Голымин. Кроме того, он приказал Сульту, который перешел Вкру, двигаться прямо на Цеханов. Нею, Бернадотту и Бессьеру, покинувшим Торн, он предписал продолжать движение через Бежунь, Зольдау и Млаву, что должно было вывести их на фланг и почти в тыл русских.

Так, с величайшим трудом продвигались весь день 25-го и утро 26-го, тратя по два, а иногда и по три часа на преодоление одного лье.

Тем временем корпуса русской армии двигались не совсем в тех направлениях, какие предположил Наполеон. Дивизии Толстого и Седморацкого целиком, а дивизии Голицына и Сакена частично находились 26-го в Пултуске. Остатки дивизий Голицына и Сакена, отступившие в Голымин, повстречали выдвинувшуюся вперед дивизию Дохтурова, породив слух о соединении русских войск в тылах. Наконец, отступавшие перед Неем, Бернадоттом и Бессьером пруссаки оставили Вкру и отошли на Млаву, стараясь не терять связи с русскими.

Утром 26 октября Ланн оказался в виду Пултуска. Он обнаружил там силы, весьма превосходящие его собственные. Четыре русских дивизии, хотя две из них и неполные, насчитывали не менее 43 тысяч человек. Ланн же, вместе с драгунами генерала Беккера, располагал лишь 17–19 тысячами. К его левому флангу подходили 5–6 тысяч Гюдена, но Ланн был весьма смутно осведомлен на этот счет, а при настоящем состоянии дорог это подкрепление, хоть и находясь вблизи Пултуска, могло сильно запоздать на поле боя. Ланн был не робкого десятка. Ни он, ни его солдаты не боялись бросить вызов русским, сколько бы их ни было и какова бы ни была их храбрость. Ланн построил свою маленькую армию к сражению, позаботившись известить о непредвиденной встрече Даву.

Обширный лес покрывал окрестности Пултуска. По выходе из леса открывался участок, усеянный тут и там небольшими рощами, размокший от дождей, как и вся местность, постепенно поднимающийся в форме плато и затем оканчивающийся внезапным обрывом к Пултуску и Нареву. Генерал Беннигсен расположил свою армию на этом участке, повернувшись спиной к городу, оперев одно из ее крыльев на реку и мост, другое – на одну из рощ. Сильный резерв служил поддержкой его центру. Кавалерия была поставлена в промежутках линии сражения и немного спереди. Хотя русские потеряли часть артиллерии, они привели ее с собой так много, что еще оставалось достаточно пушек, чтобы прикрыть ими всю линию и сделать подступы к ней чрезвычайно затруднительными.

Ланн мог противопоставить им только несколько орудий небольшого калибра, которые удалось с величайшим трудом протащить через грязь. Он поставил дивизию Сюше в первой линии, а дивизию Газана оставил в резерве на опушке леса, чтобы было чем противостоять событиям, грозившим принять серьезный оборот. Итак, Ланн вышел из леса с дивизией Сюше, построенной в три колонны. Ланн решил атаковать справа и у Нарева, ибо если бы ему удалось прорваться к городу, он мог одним ударом уничтожить позицию русских и даже поставить их на грань разгрома.

Он выдвинул вперед, отважно выйдя из леса, три свои небольшие колонны и под градом картечи устремился к плато. К несчастью, размокшая и скользкая почва не позволяла провести стремительную атаку, которая искупила бы отсутствие преимущества в числе и позиции. Тем не менее, продолжая с трудом двигаться вперед, колонны добрались до неприятеля и оттеснили его к обрывистым склонам, которыми оканчивался участок у Нарева и Пултуска. Едва не оказались сброшенными в реку русские