Баташёв замолчал, выдержал многозначительную паузу, испытующе разглядывая Бориску. Тот даже заерзал на холодном табурете.

– Скажу я тебе, бывший красный боец Багров, что открылась мне в тебе совершенно позорная черта…

– Чево!

– А таво! Ишь, распушил перья! Да, позорная! Думал я, что ты, Бориска, мужик. И мужик с понятием. Я так понимаю: коли дал слово – держи, не умеешь держать – не давай! А, Борис, или не так? Ты мне прошлый раз чего говорил и в грудь себя стучал? Забыл? А я не забыл. Ничего я не забыл. И сведения все твои секретные при проверке шелухой оказались…

Баташев снова замолчал, наблюдая, как Бориска жадно втягивает воздух, не в силах уже отвести глаза от бугорков под холстинкой.

– Э-э, да и впрямь, чего это я на тебя какую-то надежду поставил! Парень ты ещё совсем молодой, ежели и был у Кости Ленкова, то разве что на побегушках… Куда с добром мальца в серьезные дела посвящать! Есть на то мужики, а не…

Оборвав себя на полуслове, Михаил выдержал намеренную паузу, а потом вроде бы как спохватился:

– Ба, Бориска! Да ты, никак, жрать хочешь?

Багров медленно перевел на Михаила тоскливые, но одновременно злые глаза.

– Я, дядя, не на побегушках, а в первых дружках у атамана Кости был! – Он гордо расправил плечи. – Костя за меня…

– Брось, брось! Сказал же – надоело! – скривился Михаил. – «Костя за меня»! Не смеши мою кобылу! Нынче, Бориска, у твоего Кости кишка тонка, особенно после такого разгрома, какой мы ему на первой Чите и Большом Острове устроили. Но дело не в этом, парень! Говоришь, ты у Кости – наипервейший дружок? Ладно, допустим. Верю! Конечно, в нынешнем Костином положении лихим налетом тебя из тюрьмы он не вызволит. Но, скажи-ка мне, дорогой гражданин Багров, чего это тебе лучший твой дружочек Костя Ленков, всемогущий атаман партии анархистов и гроза всем мильтонам, хотя бы какую-нибудь малюсенькую передачку сюда, за решеточку, не послал до сих пор? Ответь, Бориска!

Багров опустил скуластое лицо, шумно сглотнул слюну, снова непроизвольно раздувая норки.

– И ни хрена он тебе не пошлёт! – безжалостно подытожил Михаил. – А сам сейчас, будь спокоен, жрёт от пуза! Это ты, Бориска, лучше меня знаешь. Ладно, чего воду в ступе толочь… Коль ты пешка – так пешка, чо уж тут поделашь! Да и, честно-откровенно скажу тебе, Бориска: мы и без тебя оставшуюся Костину кодлу с им самим обложили уже почище волчьей стаи. Это я тебе – по секрету, все равно в одиночке кантуешься… Да, а чево ж ты мне так и не ответил! Жрать-то все-таки хошь или не хошь?

– Хочу, – невнятно буркнул Багров, исподлобья уставившись на Баташева.

– Я, когда сюда собрался, – так и подумал, – без выражения сказал Михаил.

И, перегнувшись через стол, потянул к себе холстинку.

– У меня тут разносолов нет. Хлеб и сало. Если хочешь – поешь.

Бориска недоверчиво вскинул голову, глаза лихорадочно забегали с еды на Баташева и обратно, опять на Баташева и снова на пахучую краюху пшеничного и аппетитное сало.

– Хороша закуска? – весело спросил Михаил и заговорщически подмигнул Бориске. – Ладно… Учитывая твое боевое красное прошлое, можно и на послабление тайком пойти, а, Бориска? Лови момент, пока угрозыск добрый!

Он ловко выхватил из ящика стола шкалик и опрокинул его в кружку. Пододвинул опешившему Багрову.

– Пей, жри, хрен с тобой, горе-арестант!

Бориска с недоверчивой, но по-детски потешной, улыбкой потянулся к кружке. Осторожно, словно боясь, что, передумав, ударит сейчас сыскарь по столу, кружка и опрокинется. Но Михаил поудобнее устроился в углу, углубился, казалось, в папку с бумагами, раскурив папироску. Специально для сегодняшнего шику прикупил коробочку!

Махом выцедив кружку вонючего китайского спирта, Багров зверем набросился на хлеб и сало, жадно чавкая и заглатывая такие куски, что Михаилу невольно хотелось выхватить у него и краюху, и сало – чтоб не подавился ненароком.

Но Баташёв под такой жор другой аккомпанемент начал: принялся вкратце пересказывать Бориске уже известное о шайке, про раскрытые преступления и произведенные аресты, про печальную судьбу известных ленковцев и известные угрозыску хазы и притоны. Борька, казалось, жрёт, не слушая.

Но вскоре со жратвой было покончено. Стало заметно, как сивуха развозит Бориску. На глазах вид у него делался все более глупым, скоморошечным каким-то.

Баташёв разочарованно глядел на пьяного Багрова и не мог отделаться от закрутившейся в голове надоедливой строчкой поговорки: «Не в коня корм… не в коня корм… не в коня корм…» Со вздохом подумалось, что вскорости опять начнется обычное Борискино представление – про полки под Читой и спрятанные пушки-орудия…

Но Бориска вдруг согнулся, бухнул голову на скрещенные руки, вплющивая их в столешницу, и – заплакал-зарыдал, захлебываясь от стонов и соплей.

Это было что-то новое, доселе не применявшееся «императорским артистом» в спектаклях на допросах. Итак, представление начинается! Артисты те же, но пьеса новая… Баташёв настроился уже на привычное, посему слезы и сопли не пресекал, молча наблюдая развитие событий.

Через несколько минут Бориска затих, молча и неловко вытираясь рукавом. Хмель вовсю кружил его, движения были несуразными, невпопад. Вдруг он поднял на Михаила глаза и отчетливо проговорил:

– Спасибо за угощение, товарищ-барин.

Помолчав, добавил:

– Крепко зацепил ты меня…

«Это он про что? – подумал Михаил. – Про то, что он для Кости – пустое место, или про то, что жратвой его растрогал, видите ли?»

Оказалось, что сработали оба момента.

– Никогда не думал, что в угрозыске вашем фараонском могут находиться и такие человечные люди, – вдруг вполне трезво проговорил Багров, вновь опустив голову. – Думал, одне ищейки. Нашего брата хватать… А ты – вона как. Н-да… зацепил…

Бориска опять замолчал, шумно несколько раз кряду втянул полные легкие воздуха. Вновь глянул на Баташева и криво усмехнулся, еще с трудом растягивая плохо слушающиеся после выпивки губы.

– А нащет моего места подле Кости – зря! Так оно и есть. Чи ординарец, чи адъютант – хера ли теперя гадать! Слышь, дядя-начальник, пиши, пока не передумал!

2

Бориска развернулся от стола на табурете-тумбе, откинулся спиной на стенку, закрыл глаза и монотонно забубнил. Михаил лихорадочно застрочил карандашом по линованным листам.

– Возглавляемая Ленковым шайка была правильно построенной организацией. С надлежащим количеством членов и с правильно поставленным среди них… э… распределением труда…

«Ты погляди! Как грамотно шпарит! Ну, бляха-муха, как брошюру пишет!» – удивленно подумал Михаил, но тут же догадался: Бориска запомнил чью-то характеристику шайки… Вполне возможно, что есть у бандитов кто-то мозговитый… Ленков? Смекалист, судя по рассказам, но вряд ли он… Кто же?