со сморщенными – почти мумифицированными – лицами. Их шеи гротескно вытянулись, но головы ещё не оторвались. Всё это походило на последствия какой-то ужасной вечеринки с убийствами.

– Что здесь случилось? – спросил Йота хриплым шёпотом. – Всевышние боги, что?

Принцесса похлопала меня по руке. Её лицо без рта казалось одинаково измученным и печальным. Она держала одну из бумаг, что взяла в кухне. На одной стороне кто-то размашистым почерком записал сложный рецепт. На другом Лия написала аккуратным почерком: «Это был приёмный зал моих отца и матери». Она указала на одну из свисающих с люстры мумий и написала: «Думаю, это Ладдум. Канцлер моего отца».

Я приобнял её за плечи. Она на секунду положила голову мне на руку, затем отстранилась.

– Убить их было недостаточно, да? – спросил я. – Им захотелось осквернить это место.

Она устало кивнула, затем указала мимо меня на лестничный пролёт. Мы спустились по нему, и Лия повела нас к другой двойной двери, по меньшей мере, тридцать футов в высоту. Хана могла бы пройти через неё, не пригибаясь.

Лия указала на Йоту. Он упёрся ладонями в двери, наклонился вперёд и распахнул их. Пока он этим занимался, Лия смотрела на обгаженные троны, на которых её мать и отец когда-то выслушивали просьбы своих подданных. Она опустилась на одно колено и приложила ладонь ко лбу. Её слёзы капали на грязные красные плиты.

Тихо, беззвучно.

10

Комната за приёмным залом посрамила бы неф собора Парижской Богоматери. Эхо превратило шаги нас пятерых в топот батальона. И вернулись голоса, все эти сливающиеся шёпоты, полные злобы.

Над нами возвышались три шпиля, похожие на огромные вертикальные туннели, полные тенистых зелёных отблесков, переходящих в абсолютную черноту. Пол, по которому мы шли, был выложен сотнями тысяч маленьких плиток. Когда-то там стояла огромная бабочка-монарх, и несмотря на вандализм, сохранила свою форму. Под центральным шпилем находилась золотая платформа. Из её центра в темноту уходил серебристый кабель. Рядом с ним стоял пьедестал с большим колесом, торчащим сбоку. Лия указала на Йоту. Затем она указала на колесо и сделала вращательные движения рукой.

Йо подошёл, поплевал на ладони и начал вращать колесо. Он был силён и продержался довольно долго. Когда он выдохся и отступил, я встал на его место. Колесо вращалось ровно, но тяжело; через десять минуть или около того, мне уже казалось, что я вращаю эту чёртову штуку в клею. Кто-то похлопал меня по плечу. Эрис взялась за колесо. Ей удалось сделать один оборот, затем Джайя немного повернула колесо. Результат её усилий был символическим, но она хотела быть частью команды. В этом нет ничего плохого.

– Что мы делаем? – спросил я Лию. Золотая платформа явно была лифтом, который поднимался по центральному шпилю, но она не двигалась. – И зачем мы это делаем, если Летучий Убийца спустился вниз?

В воздухе раздался какой-то хрип, почти слово. Кажется, «должны». Лия прижала руки к своему горлу и покачала головой, как бы говоря, что чревовещать сейчас слишком трудно. Затем она что-то написала на другой бумаге с рецептами, используя для опоры спину Джайи. Когда она закончила, чернила под кончиком её пера стали совсем бледными, но я смог прочесть.

«Мы должны подняться наверх, чтобы спуститься вниз. Поверь мне».

Какой у меня был выбор?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Лифт. Спиральная лестница. Джефф. Верховный Лорд. «Королева Эмписа исполнит свой долг».

1

ота снова взялся за колесо, и теперь сопротивление было настолько велико, что он кряхтел с каждой четвертью оборота. Он сделал с полдюжины поворотов, последний всего на несколько дюймов. Затем откуда-то сверху донёсся тихий звон. Он отозвался эхом и затих вдали. Лия жестом велела Йо отступить. Она указала на платформу. Затем указала на нас, подняла руку и согнула в локте, изображая объятья.

– Все мы? – спросил я. – Ты это имеешь в виду? Встать вместе?

Она кивнула, затем совершила последний акт чревовещания, схватившись при этом за горло. Слёзы боли текли по её щекам. Я не хотел представлять, что её горло опутано колючей проволокой, но ничего не мог с собой поделать.

– Собака. Центр. Сейчас.

Мы, люди, ступили на платформу. Радар осталась сзади, присев на корточки и выглядя обеспокоенной. Как только наш вес оказался на платформе, она начала подниматься.

– Радар! – крикнул я. – Прыгай, прыгай!

На секунду я подумал, что она останется позади. Затем её задние лапы сжались, и Радар прыгнула. Она давно ходила без поводка, но ошейник остался. Йота ухватился за него и втащил Радар на платформу. Мы потоптались, освобождая ей место в середине. Она села, посмотрела на меня и скульнула. Я понимал, что она чувствовала. Там едва хватало места для всех нас, даже прижатых друг к другу.

Пол отдалился. На высоте шести футов мы могли бы спрыгнуть, не причинив себе вреда. На двенадцати мы могли бы спрыгнуть, не погибнув. Потом стало восемнадцать – лучше не вспоминать.

Йо стоял на краю, пальцы его ног торчали за пределы платформы. Я стоял на другом краю, и также, не менее четверти от моих ступней висело в воздухе. Эрис, Джайя и Лия сгрудились вокруг Радар. Теперь пол находился в семидесяти футах под нами. Воздух был пыльным, и я подумал, что если начну чихать, могу упасть, что стало бы позорным концом для названного принца.

Голоса шептались и сливались. Один из них отчётливо произнёс: «Мозг твоего отца поедает сам себя».

Джайю начало мутить, и она закрыла глаза.

– Я не люблю высоту, – сказала она. – И никогда не любила, даже чердак в амбаре. Ох, я больше не вынесу, отпустите меня.

Она начала вырываться, поднимая руки, отталкивая Эрис, которая врезалась в Йоту, чуть не сбросив его с края. Радар залаяла. Если бы она запаниковала и начала суетиться, Лия бы упала. И я тоже.

– Держи эту женщину, Эрис, – прорычал Йо. – Пусть сидит спокойно, пока не угробила нас всех.

Эрис потянулась через Радар – и через Лию, которая согнула колени в полуприседе. Эрис обняла Джайю. «Закрой глаза, милая. Закрой глаза и представь, что это сон».

Джайя закрыла глаза и обняла Эрис за шею.

Воздух здесь был холоднее, а я был липким от пота. Я начал дрожать. «Больной, – прошептал голос, который