Её руки взметнулись к серому небу. Капли дождя стекали по пальцам. Я чувствовал запах порохового дыма, сильный и едкий. Хана сделала полуоборот, словно для того, чтобы ещё раз взглянуть на свою любимую дочь. Затем обмякла. Я почувствовал глухой толчок под ногами, когда она рухнула на камни.

Так пала великанша Хана, которая охраняла солнечные часы, бассейн и вход на Поле Монархов позади дворца Лилимара.

4

Йота стоял у правого крыла дома Ханы, которое выполняло роль кухни. С ним был серый человек почти без лица; казалось, что плоть отделилась от его лица и сползла вниз, закрыв один глаз и почти весь нос. Он был одет в заляпанную кровью белую тужурку и белые штаны. Я предположил, что он повар Ханы – был им, – которого она называла ублюдком без хера. Против него я ничего не имел. Моё дело ждало меня во дворце.

Но, похоже, дела Лии с Ханой ещё не были закончены. Она подошла к павшей великанше, вытаскивая свой меч. Кровь собиралась вокруг головы Ханы и стекала между камней.

Эрис шагнула вперёд и взяла Лию за руку. Лия повернулась, и выражение её лица не нуждалось в словах: Как ты смеешь дотрагиваться до меня?

– Неа, миледи Гиллиан, я не хочу проявить неуважение, но обождите минутку. Пожалуйста. Ради меня.

Лия, казалось, задумалась, затем отступила назад.

Эрис подошла к великанше и раздвинула её ноги, чтобы подойти поближе к одной из её огромных растопыренных ляжек. Она задрала свою грязную юбку и помочилась на бледную безжизненную плоть бедра Ханы. Когда она отошла, слёзы катились по её щекам. Она повернулась к нам лицом.

– Я пришла с юга из деревни Вайва, из места, о котором никто не слышал и никогда не услышит, потому что эта шлюха разорила её, убив десятки людей. Одним из них был мой деда. Другой была моя мать. Теперь делайте, что хотите, миледи. – И Эрис присела в реверансе.

Я подошёл к Йоте и повару, который весь дрожал. Йо приложил ладонь к своему лбу, глядя на меня, и повар сделал то же самое.

– Ты уложил не одну великаншу, а целых две, – сказал Йота. – Если я проживу достаточно долго – я знаю, шансов у меня на это мало – я всегда буду это помнить. И как Эрис пописала на неё. Удивлён, что твоя собака не хочет сделать того же.

Лия шагнула к телу Ханы, подняла свой меч высоко над головой и опустила его. Она была принцессой и наследницей трона, но в изгнании работала на ферме и была сильной. И тем не менее, ей потребовалось три взмаха клинка, чтобы отсечь голову Ханы.

Она опустилась на колени, вытерла лезвие о кусок пурпурного платья великанши, и вложила его обратно в ножны. Затем подошла к Йоте, который поклонился и отдал честь. Когда он выпрямился, Лия указала на двадцатифутовую тушу мёртвой Ханы, затем на пересохший фонтан.

– К вашим услугам, миледи, и с большой охотой.

Он подошёл к телу. Йота был сильным и крупным, но ему пришлось воспользоваться обеими руками, чтобы поднять голову. Она раскачивалась взад-вперёд, пока он нёс её к фонтану. Эрис не смотрела; она рыдала в объятиях Джайи.

Йота громко хрюкнул – ХЭК! – и его рубашка разошлась по бокам, когда он швырнул голову. Она приземлилась в фонтан, уставившись открытыми глазами на дождь. Как горгулья, мимо которой я проходил.

5

Мы пошли по одной из дорожек «вертушки», в этот раз вёл я. Задняя часть дворца нависала над нами, и опять я видел в нём живое существо. Возможно, дремлющее, но с одним открытым глазом. Я готов был поклясться, что некоторые бойницы переместились на новые места. То же самое можно было сказать и о пересекающихся лестницах и парапетах, которые на первый взгляд казались каменными, а в следующий миг – из тёмно-зелёного стекла с чёрными меняющимися фигурами. Мне вспомнилось стихотворение Эдгара Аллана По об одержимом духами дворце, из которого в вечном смехе, забывши улыбку, выбегала шумная толпа.

Здесь остались инициалы мистера Боудича. Глядя на них, я словно встретил друга в неприветливом месте. Мы подошли к красным дверям погрузочно-разгрузочного отсека с пробкой из разбитых фургонов, затем к тёмно-зелёным парящим контрфорсам. Я повёл свою группу в обход, и хотя это заняло чуть больше времени, никто не возражал.

– Стало больше голосов, – тихо произнёс Йота. – Слышите их?

– Да, – сказал я.

– Что это? Демоны? Мертвецы?

– Я не думаю, что они могут навредить нам. Но без сомнения, здесь присутствует некая сила, и сила эта недобрая.

Я посмотрел на Лию, которая сделала резкий круговой жест рукой: Поторопимся. Я понимал её. Мы не могли тратить впустую драгоценное дневное время, но я должен был показать ей. Она должна была увидеть, потому что лицезрение – это начало понимания. Или принятие давно отрицаемой правды.

6

Извилистая дорожка привела нас к бассейну, окружённому пальмами, чьи листья теперь вяло висели под дождём. Я видел высокий столб в центре солнечных часов, но не солнце на его верхушке. Потому что после вращения Радар на солнечных часах, изображение солнца оказалось направлено в другую сторону. Теперь там были две луны Эмписа. У них также были лица и глаза двигались… навстречу друг другу, словно оценивая оставшееся между ними расстояние. Я видел последнюю метку мистера Боудича, «АБ», со стрелкой выходящей из верхушки буквы «А», указывающей прямо на солнечные часы.

И бассейн.

Я повернулся к своей маленькой группе.

– Принцесса Лия, прошу вас пройти со мной. Остальные ждите здесь, пока я не позову. – Я наклонился к Радар. – Ты тоже, девочка. Останься.

Вопросов или возражений не последовало.

Лия шла рядом со мной. Я подвёл её к бассейну и жестом дал понять, чтобы она посмотрела. Она увидела то, что осталось от русалки, лежащей и разлагающейся в воде. Она увидела древко копья, торчащее из живота Эльзы, и плавающий клубок кишок.

Лия издала приглушённый стон, который мог превратиться в крик, если бы только вырвался из неё. Она закрыла глаза руками и упала на одну из скамеек, где когда-то могли сидеть эмписийцы, проделавшие путь из своих городов и деревень, чтобы полюбоваться прекрасным созданием, плавающим в бассейне, и, возможно, послушать песни. Лия склонилась над коленями, продолжая издавать приглушённые стоны, которые для меня были страшнее –