Однако довольно скоро правым пришлось признать иллюзорность своих надежд. Уже осенью 1914 г. в монархических газетах появились статьи, полные негодования по поводу потребления народом денатурированного спирта, «киндер-бальзама», политуры, «ханжи» и тому подобных «напитков». Местами доходило до того, что определенная категория людей, не имевшая возможности достать спиртное, стала потреблять лаки и краски, свободная продажа которых в отдельных регионах империи тут же была запрещена. В итоге, в 1915 г. один из постоянных ораторов думской фракции правых по данному вопросу — А.П. Вишневский вынужден был открыто признать, что пьяные в России есть и, по всей видимости, будут, поскольку торговля денатуратом, «одурманивающими квасами» и одеколоном идет бойко. Аптека же, по его словам, и вовсе превратилась в кабак, «где покупают к свадьбам и ко всем пиршествам всевозможные капли, всевозможные настойки, но вовсе не в миниатюрных флакончиках». Через полгода тот же депутат признал, что пьянство не только не сократилось, а продолжает прогрессировать в самой опасной степени.

Выход из сложившейся ситуации виделся правым в следующем: 1) довести производство денатурата до полной невозможности его употребления как напитка; 2) ввести самые строгие условия отпуска чистого спирта; 3) ужесточить наказание за продажу вредных спиртосодержащих смесей вплоть до каторги; 4) признать пьяное состояние отягчающим, а не смягчающим обстоятельством при совершении правонарушений; 5) карать тайное винокурение. Эти меры были полностью поддержаны съездом Объединенного дворянства.

Война также заставила правых внести некоторые коррективы в их политику по национальному вопросу. Отношение к еврейству нисколько не изменилось, однако в какой-то мере «еврейский вопрос» в силу обстоятельств был потеснен в риторике правых «немецким вопросом». В целом же в годы войны правые рассматривали евреев исключительно как спекулянтов, мародеров, германских шпионов, проводников революционных идей, людей, не способных (или не желающих) защищать Россию и страстно жаждущих ее поражения. Исходя из этого правые продолжали проводить юдофобскую политику, не допуская и мысли о возможном равноправии евреев и отмены черты оседлости. «За предательство ли и шпионство хотят жидам дать право их народу? Не равноправие заслужили они, а кнут и виселицу! Зачем эвакуируют евреев и заселяют ими внутренние губернии, откуда их потом трудно будет выжить? Пусть их оставляют на местах, где они отлично уживутся с немцами, которым служат», — восклицал в 1915 г., выступая в Русском собрании, В.М. Пуришкевич.

Между тем в результате захвата немцами территорий, входивших в черту оседлости, евреи (беженцы и выселенцы) стали массово продвигаться вглубь России, что де-факто привело к ликвидации черты оседлости и заставило правых разрабатывать вопросы, касающиеся правил проживания еврейского населения в новых условиях. Один из таких проектов решения «еврейского вопроса» был озвучен на монархическом совещании в Саратове в августе 1915 г. «Евреев-беженцев и евреев, выселяемых из опасения их предательства и шпионства из района военных действий, следует сосредоточить в гг. Баку, Эривани, Шуше, Тавризе, Тифлисе, Александрополе, Ахалцихе, Ахалкалаки, в которых население не так легко поддается к их засилью, а не высылать во внутренние губернии, где от них пострадает слабое русское население», — говорилось в документе.

Неоднократно в годы войны правые касались привилегированного положения Великого княжества Финляндского, жители которого были освобождены от воинской повинности. Г.Г. Замысловским был поднят вопрос о неправомерности положения, при котором Финляндия «не дает ни одного солдата и не платит ни одной копейки на военные расходы», в то время как русский народ проливает свою кровь и тратит свои средства, в том числе и «ради покоренных же им инородцев». Замысловский предлагал лишить ничем не обоснованной привилегированности «чухонских аристократов», введя для них такие же повинности, как и для остальных народов империи. Однако правительство, опасаясь проявления недовольства со стороны финнов и, как его следствия, возможного вмешательства в финляндские дела соседней Швеции, несмотря на объявленный нейтралитет поддерживающей Германию, от предложений правых воздержалось.

Другой проблемой, по которой правые имели особое мнение, был вопрос о будущем Польши. Если до 1915 г. правые всячески подчеркивали, что разрешение польской проблемы — «вопрос второстепенный», то после того, как Германия, оккупировав Польшу, объявила о создании из польских областей столь желанного поляками независимого государства, тон в этом вопросе пришлось заметно менять. Не допуская в принципе какого-либо разрешения национальных вопросов (в том числе и польского[134]) в условиях войны, правые заявляли, что после победы, когда будут рассмотрены заслуги тех или иных народов, им «будет дана награда от России, но русский народ при этом не должен быть обижен». Поэтому, подчеркивали они, «Россия в настоящее время может разрешить польский вопрос только силою оружия на полях сражения». Однако после того, как император повелел Совету министров разработать законопроекты о предоставлении Польше по завершении войны «права свободного строения своей национальной, культурной и хозяйственной жизни на началах автономии под державным скипетром государей российских и при сохранении единой государственности», взгляд правых на польский вопрос стал значительно мягче. Избегая каких-либо конкретных обещаний Польше до победоносного окончания войны (кроме подтверждения заверений о том, что единство польского народа будет восстановлено, но в границах империи), правые как бы намекали полякам, что если они и дальше верно будут служить интересам России, то их ждет благодарность русского народа, однако в чем она будет выражаться, умалчивали.

Довольно часто обращались правые и к так называемой «украинской» проблеме, подразумевая под ней стремление Германии и Австро-Венгрии при помощи местных националистов-сепаратистов («мазепинцев») отколоть от империи малороссийские земли. Нижегородское совещание монархистов осенью 1915 г. особым пунктом отмечало, что так называемое «украинофильство», или «мазепинство», является крайне опасным и имеет целью «расчленение Руси и создание несуществующей “украинской” народности, воспитанной в ненависти ко всему русскому». «Поведение “украинцев” в Галиции при отступлении русских войск является доказательством ярой ненависти “украинцев” к России и русскому народу. Ввиду того недопустимо существование украинской литературы, украинских книжных магазинов (книгарен), комитетов помощи беженцам-украинцам и каких бы то ни было учреждений, поддерживающих и развивающих это пагубное движение», — отмечалось в документе. При этом консервативный лагерь особо подчеркивал, что «мазепинство» является «политическим движением, всецело созданным, субсидируемым и руководимым Австро-Германией».

В целом политика правых в национальном вопросе сводилась к лозунгу великой, единой и неделимой России, поэтому они всячески старались оттянуть решение данного вопроса, не соглашаясь ни на какие уступки до окончания войны.