Определенно, что для большинства правых вынужденная смена ориентации с условно прогерманской на страны Антанты не привела к смене симпатий. Но чувство долга перед Отечеством и монархией вынуждало их действовать согласно воле самодержца. Поэтому довоенные симпатии лидеров правых вовсе не означали, что в своем большинстве они желали сепаратного, преждевременного мира с Германией, и тем более поражения России. Большинство правых приняли нежелательную для них войну с пониманием необходимости выполнить свой долг перед Отечеством и монархом до конца. Победа России над Германией была для них куда желательнее, нежели заключение сомнительного и позорного мира. Поэтому вне зависимости от того, на чьей стороне Россия вступила бы в Первую мировую войну, конечная цель у русских правых была одна — победа России. Это хоть и несколько грубовато, но достаточно справедливо выразил В.И. Ленин, подчеркивавший, что «на деле и царизм, и все реакционеры в России хотят одного: ограбить Германию, Австрию и Турцию в Европе, побить Англию в Азии. Спор идет только из-за того, когда и как повернуть от борьбы против Германии к борьбе против Англии. Только из-за того, когда и как». Когда же монархия в России рухнула, империя стала рассыпаться, а новые революционные власти стали отказываться от целей, ранее провозглашенных царским правительством, часть правых сочла бессмысленным продолжение войны во имя интересов союзников, отмечая, что при сложившихся условиях последние не должны решать свои проблемы за счет России.

Относительно внутренней политики правый лагерь также сформулировал ряд требований, вызванных к жизни войной. Как уже отмечалось выше, ключевым из них было утверждение, что все вопросы, не имеющие прямого касательства к войне, должны быть отложены ради внутреннего мира до победы над Германией. А.А. Бобринский так сформулировал это требование: «В переживаемую нами тревожную годину России нужны не слова, а дело. “Все для войны, все для успеха” — вот тот лозунг, который мы готовы неизменно повторять при каждом случае, доколе не закончится международная борьба». Поэтому программа правых в годы Первой мировой войны практически не касалась вопросов социального и политического устройства общества. Основными положениями, вокруг которых она выстраивалась, являлись борьба с «немецким засильем», с дороговизной, с политическими требованиями либерального лагеря.

В рамках этой программы правые предлагали воплотить в жизнь серию мер, общий смысл которых состоял в том, чтобы «перекрыть» программу Прогрессивного блока, подорвать влияние либеральной буржуазии и левых партий, ослабить рост недовольства среди населения. Целью всей внутриполитической программы правых было сохранение «вековых устоев» русского общества, исторически сложившейся российской государственности с неограниченной самодержавной властью, и победоносное завершение войны, призванное укрепить существующей строй и содействовать разрешению накопившихся социально-экономических и политических противоречий. Остальным вопросам уделялось гораздо меньшее внимание.

Среди программных установок русских правых, ставших непосредственным откликом на войну, было требование борьбы с «немецким засильем», которое отмечалось правыми, главным образом, в трех областях русской жизни: в области землевладения, торгово-промышленной и банковской. Такая политика, как казалось правым, позволяла одновременно достигнуть нескольких целей: отбиться от обвинений в «германофильстве», продолжавших сыпаться на них из либерального лагеря; за счет земель немецких колонистов смягчить остроту аграрного вопроса; поддержать отечественных промышленников и предпринимателей путем административного удаления немцев-конкурентов; поднять патриотические чувства в русском народе. «Народ тяготеет к земле, а не к ограничению власти Государя, — писал в письме к H. E. Маркову А.С. Вязигин. — Удовлетворение этой тяги Царем должно быть первым и очередным делом, ибо искалеченные, потерявшие трудоспособность люди должны быть обеспечены не 2 руб. 50 коп. годовой пенсии, а по старинке — раздачей неотчужденной земли, отобранной у немецких колонистов, вознаграждение коих по мирному договору должно быть возложено на немцев. Иначе вся ненависть будет направлена на помещиков».

В итоге требования правых в вопросе борьбы с «немецким засильем» были сведены к следующему: совершенное упразднение немецких колоний на всей территории Российской империи с отчуждением земель от подданных враждебных России стран, лиц, имеющих двойное подданство (русское и одного из враждебных государств) и всех немцев-колонистов с русским подданством, уклоняющихся от выполнения воинского долга; создание из отчужденного имущества земельного фонда для наделения на льготных условиях отличившихся на войне солдат и офицеров; отчуждение всех видов недвижимости, принадлежащих германским и австро-венгерским подданным (предприятий, фабрик, магазинов, банков, частных пансионов), в пользу государства; недопущение иностранных подданных к управлению предприятиями, работающими на государственную оборону; передача всех страховых обществ, принадлежащих немцам, в монопольное владение государству; ликвидация немецких образовательных учреждений.

Также правыми предлагалась усиленная борьба с протестантизмом (лютеранством и баптизмом) и различными протестантскими сектами как носителями идеологии германизма (прежде всего, с сектантами-меннонитами, уклоняющимися от воинской повинности). «У всех этих хищных германцев, резюмировал позицию правых H. E. Марков на XI съезде Объединенного дворянства (1915), — надо вырвать зубы, надо отнять у них возможность пожирать русское достояние. И не следует заботиться вопросом: справедливо это или не справедливо; по германцам надо ударить одним мощным взмахом русского законодательства». «Государство , которое вступает в войну, не может руководствоваться исключительно гуманитарными правилами», — вторил ему А.Н. Хвостов.

При этом важно отметить, что хотя правые в своих требованиях рассуждали о необходимости мер против германских и австрийских подданных, в народе популистские лозунги борьбы с «немецким засильем» зачастую воспринимались как призыв к борьбе с русскими немцами. Кроме того, эти требования правых так и не переросли в осуществленные проекты. Однако даже если бы программа правых в данном вопросе была реализована в полном объеме, она не могла удовлетворить потребности всего крестьянства. Возбуждение же ненависти по отношению к немцам, попытка выставить их главными эксплуататорами русского крестьянства и обещания щедро наградить немецкими землями крестьян-фронтовиков помимо возможного частичного решения наболевшего аграрного вопроса разжигали аппетиты крестьянства. «Тот, кто начнет с колонистских земель, непременно кончит вашими землями», — предупреждал правых П.Н. Милюков. Помимо этого, втянувшись в популярную в распропагандированном обществе антигерманскую кампанию и желая получить с нее определенные дивиденды, правые упустили из виду еще один очень важный момент. «Откуда, — писал член РНСМА Ю.С. Карцов, — взялась она, повальная ненависть к немцам, сверху и донизу охватившая русское общество? В основе ее лежало стремление революционное и антидинастическое. Царь наш не русский, не Романов, а немец Гольштейн-Готторп, царица гессенская принцесса, или, как ее в интеллигентских кругах называли, на русские хлеба севшая гессенская муха. Но государь и государыня не допускали, [что] движение направлено против них». Не допускали этого, за редким исключением, и большинство правых, невольно способствовавших своей риторикой росту антидинастических настроений в русском обществе.