– Муж, деваться нам некуда. Мы найдем друг друга под теплым солнцем в Холмах Предков, и цветы пустыни заполнят наш взор весенними красками.

Услышав старинные хундрильские слова прощания, Голл медленно закрыл глаза.

– Я низко пал, – сказал он, снова открывая их, чтобы встретиться с ее спокойным взглядом. – Ты видела меня слабым.

– Я видела лишь то, что можно найти в каждом из нас, любимый. Разве военный вождь хундрилов не ходит по той же земле, что и остальные? Твоим даром были храбрость и сообразительность на поле брани. Этот дар никуда не делся. Да пребудет он с тобой и сегодня, во имя Колтейна и ради виканцев, величайших конных воинов из всех, кого видел этот мир. Разве не это мы объявили во всеуслышание? Разве не твой собственный голос вознес к небесам их имена – так, что даже в Холмах Предков пробудились их тени?

– Да, любовь моя.

– Мы выжгли слезы на собственных лицах, когда они покинули сей мир. Но я вижу у тебя за спиной, муж мой, хундрильских воинов. Лучших из тех, кто остался. Веди их. Я дарю тебе отвагу собственного сердца, чтобы объединить с твоей. Сегодня я горжусь тобой.

Охваченный трепетом, он шагнул вперед и сжал ее в объятиях.

Кулак Фарадан Сорт смотрела, как на равнине перед ними выстраивается огромная армия. Если исходить из численности, мощнее всего был ее центр. Средняя пехота, рукопашники и полумесяцы из лучников: она оценила их число в семь или восемь тысяч. На флангах же преобладала тяжелая пехота, и каждым командовал чистокровный форкрул ассейл. Она остановила свой взгляд на Чистой прямо напротив – та сейчас спешивалась со своего белесого коня.

– Их голос обладает силой! – выкрикнула Фарадан Сорт. – Они станут требовать, чтобы вы не сопротивлялись. Чтобы побросали оружие. Не слушайте их, малазанцы! – Сказать-то легко. А вот достигнуть вряд ли получится. Все может обернуться ужасно, и очень скоро. Она обнажила меч. Клинок его был запятнан старинными шрамами от магии Буревсадников, словно покрыт сетью неровных трещин и оплавленностей.

В сознании ее ширилось еле слышное эхо – грохот огромных волн, от которых сотрясается обледеневший, опасный камень под ногами. Резкий холод, с которым кандалы жалят перебинтованные лодыжки. Султаны пены – и из-под сине-белого вала возникает фигура в ледяной броне. Во рту вдруг сделалось сухо, и она заставила себя встряхнуться.

Сейчас тепло. Поскользнуться здесь не на чем. Руки не онемели до бесчувственности. Кожа не содрана от постоянного трения о металл.

Бывало и похуже. Помнишь – именно это тебя и вело от битвы к битве.

Форкрул ассейл уже вышла перед своими солдатами, двинулась к небольшому подъему.

Фарадан Сорт вдруг опустила взгляд, принялась вглядываться в ломкую желтую траву, в бесчисленные норы каких-то грызунов.

– Солдаты, скорпионов тут никто не замечал?

Ей ответил целый хор отрицательных возгласов.

– Вот и хорошо. Поднять щиты – похоже, она намерена к нам обратиться!

Боги, вот и начинается самое хреновое.

Сестра Воля с улыбкой разглядывала вражеские ряды. А ведь мы ошиблись. Бежать они вовсе не собираются. В лицах перед собой она видела ярость и стойкую уверенность, только все это им не поможет – сейчас уж точно. Щиты и доспехи способны противостоять той силе, которую она готова продемонстрировать, способны их защитить, вот только ненадолго. Разве что на несколько ударов пульса. Затем ее голос прорвется сквозь защиту, раздерет кожу и мускулы, наполнит воздух кровавыми брызгами. Кости затрещат, черепа начнут лопаться.

Всем им предстоит умереть, и противостоять тому они не способны.

Как вскорости и весь остальной мир.

Бросив взгляд налево, она увидела, что центр наступает – до неподвижного строя защитников им оставалось уже не более тридцати шагов. Лучники выпускали стрелу за стрелой, кое-где внутри строя им отвечали вражеские лучники. Солдаты начали падать, хотя в основном щиты все же защищали их от смертоносного дождя. Двадцать шагов – и бегом. Столкновение отшвырнет их назад, в передовой шеренге появятся разрывы, туда-то мы и устремимся, рассекая строй. А дальше – резня.

Снова обратившись к противостоящему ей флангу, она воздела руки вверх, набирая полную грудь воздуха.

Вырвавшийся из-под земли прямо под ногами форкрул ассейла кремневый меч впился изнутри в левое бедро, вскинул ее в воздух, с треском пронзив острием берцовую кость. Из земли вместе с фонтаном песка, камней и корешков вырос и сам обладатель меча, следом за ним, кольцом вокруг форкрул ассейла, – остальные.

На нее обрушились удары оружия.

Она взвыла, все еще извиваясь на мече, и взмахнула рукой. Тыльная сторона ладони ударила в лоб Уругала Сплетенного, смяв лобную кость и сбив т’лан имасса с ног.

Костяная палица Кальта Урманала угодила ей в левую подмышку, развернув вверх тормашками – и тем сорвав с пронзившего ее меча.

Взревев, она ударилась о землю, тут же вскочила на ноги.

Ее прошило копье Берока, обсидиановый наконечник вырвался наружу снизу живота. Ассейл развернулась, ухватилась за древко и подняла его вверх, а вместе с ним и самого Берока. Выпустив копье, она поймала ладонями голову падающего на нее воина.

И с низким воплем раздавила Бероку череп.

Мысленно сестра Воля выкрикивала сейчас команды своим офицерам.

– Атакуйте врага – сомните их, окружите! И перебейте всех до единого! А с этими костяными мешками я сама разберусь!

К ней уже снова приближался т’лан имасс с продавленным лбом. Она с рыком кинулась на него.

Блистиг чувствовал, как внутри нарастает яростное отчаяние, и когда вражеские ряды вдруг словно бы вздыбились, подобно набегающей волне, и с воем бросились к нему, он в вопле дал выход своему собственному бешенству.

Соударение подбросило солдат в воздух, оторвав их ноги от земли. Все подернулось кровавой дымкой, вздетое над головами оружие обрушилось вниз, передние ряды малазанцев чуть подались – и застыли. Звуки битвы – лязг и крики – оглушали, мир перед глазами Кулака словно обезумел: дикая суматоха, мелькают отдельные лица, зубы оскалены, из ртов и рассеченных глоток вдруг выплескивается кровь. Чьи-то тела пихали его в голени. Оступаясь, отмахиваясь мечом, принимая удар за ударом на щит, Блистиг дрался, словно бешеный пес.

Он вот-вот умрет. Они хотят его убить – все эти стервецы до единого хотят его убить, повалить наземь, попрать ногами его тело. Только такой конец его не устраивает. Он будет сопротивляться, да еще как. Ему еще рано умирать – он не позволит. Я не позволю!

Сумасшедшее коловращение хаоса, со всех сторон его подпирают солдаты.

Их заставили отступить еще на шаг.

Лостара Йил догнала адъюнкта и пошла сбоку, обнажая мечи. Еще один танец. Все, что смогу. Танец ради этого мира – этого жалкого, сраного, смертоносного мира. Она увидела, как Рутан Гудд занимает место по другую сторону адъюнкта, а за спиной услышала голос Хенара Вигульфа – болван напевал какую-то идиотскую моряцкую песенку на синецветском.