— Значит, храм функционирует?

— Да, службы идут…

— Но на прежнем месте якобы остались одни развалины.

— Не знаю… когда я сбежал, то вышел к деревне Дилова Гора…

— Где это?

— Псковская волость, — ответил Безымень. — Храм теперь там, на берегу какого-то неприметного озерка, рядом с озером Большим…

— Откуда ты знаешь?

— Слышал разговоры… я могу слышать все, о чем говорят, сквозь любые стены…

— Допустим, они перенесли храм. — Пашин потер лоб, глянул на Антона. — Телохраны тоже говорили о Псковщине… это не может быть совпаде-нием.

— Все равно надо проверять. Другого пути нет.

— Допустим, все это правда. Зачем ты искал нас? Ради чего?

— Можете не верить… я не в обиде… — Речь Безыменя становилась все более невнятной, он слабел на глазах, иногда замолкая и буквально проваливаясь в себя. — Евстигней оживил часть моей прежней души… она болит… Хрис и жрица разговаривали о приходе Хозяина… он требует гекатомбы… в жертву принесут пятьдесят юных девушек… — Безымень перешел на шепот.

Пашин подошел к нему, тронул за плечо, подождал и быстро вышел на кухню. Принес пузырек с темно-бордовой жидкостью, налил в ложечку и влил в полуоткрытый рот бывшего доверенного Евстигнея. Челюсти старика судорожно сжались, остекленевшие глаза ожили на несколько мгновений.

— Крест…

— Что? — склонился ниже Илья.

— Крест… руна… должен быть… перекресток… вре…

Шепот прекратился. Глаза Безыменя остановились, остекленели. И вдруг слабая улыбка тронула его губы.

Пашин разогнулся, провел рукой по лицу Безыменя, закрывая глаза, сказал глухо:

— Ушел…

— Может, вызвать «Скорую»? — неуверенно проговорил Ратников.

— Не поможет. Иссяк его глубинный запас сил. Он не был магом в полном смысле этого слова, но имел способности пси-оператора. Неизвестно, в чем душа держалась, он же буквально высох.

— Что будем делать? — подошел к креслу Громов. — Если вызвать «Скорую» — объяснять при-дется.

— Давайте отнесем его в мою машину, — предложил Ратников. — Я вызову своих медиков, скажу, что подобрал старика еще живого, но довезти до больницы не успел.

— Хорошо, — согласился Илья после недолгих размышлений. — Не хотелось бы навлекать на себя подозрения в такой ситуации. Спасибо, капитан.

— Что вы предполагаете делать?

— Собираться. Завтра поеду в Псковскую губернию искать храм.

— Один?

— Я поеду с ним, — сказал Громов как о чем-то само собой разумеющемся.

— Предлагаю воспользоваться техникой и экипировкой группы. Возможности у нас весьма широкие.

— Нет, мы поедем вдвоем, — твердо заявил Пашин. — Понадобится помощь, я дам знать.

— Оружие есть?

— Найдется, не беспокойтесь.

— Тогда до связи. — Ратников кинул взгляд на утонувшего в кресле мертвеца, пожал друзьям руки, пошел к двери, но остановился. — Прошу прощения, Илья Константинович. Этот человек говорил о руне… я подумал… вы не пробовали сложить рунный володарь Евстигнея? Воссоздать Руну Света?

— Пробовал, — признался Пашин с виноватой улыбкой. — Но всех вариантов перестановок дощечек не перебрал, их более тысячи.

— Ясно. Извините. Я выйду, осмотрюсь и вернусь, помогу грузить тело.

Капитан вышел.

Илья встретил взгляд Антона, с силой потер лоб.

— Не понимаю, что он хотел сказать…

— Терентий?

— Безымень. Крест… руна… перекресток вре… Что такое «вре»? Время?

Антон неопределенно дернул плечом. Пашин перестал сверлить его взглядом, отвернулся.

— Черт! Надо было расспросить подробности…

Послышался тонкий хрустальный треск.

Оба оглянулись.

Стоявший в буфете стеклянный колпак над часами с маятником-вертушкой пересекла извилистая трещина.

Небольшое озерцо Нильское, по сути, представляло собой часть озера Ильмень, отгороженную островом Войцы от основного водного пространства. Протоки, соединяющие озера, были нешироки и извилисты и поросли тростником и камышом, так что плыть по ним было трудно. Да и найти их в общей стене тростниковых зарослей мог только опытный глаз. Впрочем, даже если бы кто-то обнаружил протоки и решил на лодке пройти по ним в озеро Нильское, он вряд ли добился бы цели. Протоки не только прятались в зарослях кустарника и тростника, но и были заколдованы. Ничего не подозревающий исследователь не ушел бы далеко, нарвавшись на ту или иную ловушку типа ведьминых ям и змеиных мешков. Болотистая местность вокруг озера Нильского пользовалась дурной славой, и стоящий на его берегу древний храм, не видимый ни со стороны, ни сверху, с самолета или вертолета, мог не бояться нашествий людей. Даже такая мощная спецслужба, как ФСБ, имевшая самую современную аппаратуру и опытных следопытов, не смогла обнаружить этот храм. Вернее, обнаружила она лишь развалины, имевшие такой вид, будто им уже тысячи лет, но подобраться к ним чекисты не смогли: кругом располагались бездонные — на вид и по ощущениям — топи, а само озеро источало такие густые сероводородные запахи, что работать приходилось в противогазах. В конце концов отряду федералов из Управления информационной безопасности надоело проваливаться в трясины и бочаги, и они убрались с озера, ничего, кроме развалин, не обнаружив. Настоящий храм отражался в его водах только в утренние часы, но никто из чекистов этого отражения не увидел. Они видели то, что им внушала видеть магическая защита храма, усиленная штатным магом Хрисанфом после схватки хранителей с командой Пашина.

Старик, стоявший в задумчивости на берегу озера, выглядевшего даже в солнечный день глубокой мрачной бездной, встрепенулся, освобождаясь от воспоминаний, бросил взгляд на «развалины» за спиной и спустился к воде, на ровную каменную плиту, напоминавшую причал. Впрочем, это и был причал, которым пользовались хранители и жрицы храма.

Послышался скрип уключин, шевельнулась стена тростника на другом берегу озера, и на чистую воду, минуя топляки, выплыла лодка, в которой находились два гребца и три девушки, жавшиеся на корме друг к дружке. Маг подождал, пока они пристанут к берегу, кивком велел вывести из лодки девушек, пригляделся к одной из них, отличавшейся красотой и гордым взглядом. Это была Владислава, жена Ильи Пашина.

— Ее — ко мне в келью, — приказал колдун угрюмым гребцам. — Остальных накормить и посадить в верхний каземат.

— Там уже нет места, — буркнул один из гребцов, приземистый, кудлатый, с курчавой черной бородой.

— Не царицы, разместятся как-нибудь.

— Отпусти, колдун проклятый! — проговорила Владислава. — Все равно живой я тебе не дамся!