Словно в ответ на его слова зеркало, вделанное в стену, вдруг пошло рябью, как водная гладь под дуновением шквального ветра, и плюнуло в людей осколками зеркального стекла.

Антон и Ратников увернулись от этих острых снарядов, Славик успел нагнуться, и ему осколки пробороздили спину, а технику Диме кривой, как ятаган, осколок воткнулся в ягодицу, и его пришлось вытаскивать с большой осторожностью, чтобы не оставить в ране более мелких сколов стекла.

Из кабинета Калошина в холл выглянул Илья.

— Что тут у вас стряслось? — Он увидел на полу груду битого зеркального стекла. — Ясно. Уходите отсюда. Ваше присутствие возбуждает колдовскую защиту квартиры, я не могу гарантировать вашей безопасности.

Зазвонил сотовый телефон Ратникова.

— Командир, — сообщил Жора Пучков, — Калошин выходит из клуба с двумя мальчиками.

— Хозяин возвращается, — сообщил Ратников всем в ответ на взгляд Пашина.

— Немедленно уходим!

Илья скрылся за дверью.

Остальные попятились к выходу из квартиры, ожидая какой-нибудь выходки вроде оживающих зеркал, но ничего не произошло. Заколдованное Черным Веем жилище не стало задерживать гостей, сосредоточившись на «занозе» оставшихся в кабинете людей. Когда Ратников, выходивший последним, прикрывал входную дверь, из кабинета хозяина послышался грохот, треск и звон, что-то упало, вскрикнул Саша. Ратников остановился, прислушиваясь к доносившемуся шуму, и увидел возвращающихся «взломщиков». Пашин был мрачно-спокоен, сжимая в руках какой-то сверток. Саша держался за щеку окровавленными пальцами и был бледен.

— Взорвался монитор, — коротко пояснил Илья, закрывая за собой входную дверь. — Хорошо еще, парень в этот момент отвернулся, только щеку порезало и ухо поцарапало, а мог остаться без глаз.

— Успели что-либо посмотреть?

Компьютерщик протянул Ратникову дискету.

— Скачал, что мог. У него там секреток понатыкано, что у собаки блох. Я нашел интересную кэш-конфигурацию, но тут монитор гавкнулся.

— Дома посмотрим, — сказал Пашин, глядя на свой сверток.

Они направились к лифту, спустились вниз, сели в машину. Ратников отпустил всех своих подчиненных, в том числе и Славика, приказав им держать язык за зубами, покосился на сверток в руке Па-шина.

— Что-то нашел?

Илья помолчал немного, развернул ткань свертка. Внутри оказались два предмета: перстень в виде змеи с крокодильей мордой и черным камнем и тускло блеснувший чешуйчатый крест со слегка искривленными концами, похожий на деформированную свастику.

— Что это?

Пашин аккуратно завернул находки в тряпицу.

— Атрибуты власти Черного Вея. Перстень — это амулет силы, нечто вроде излучателя энергии, а крест… точно не знаю, но, вероятнее всего, это магический талисман, поддерживающий канал связи с Мороком или с его «проекциями».

Ратников хмыкнул, выводя машину на Садовое кольцо.

— Куда?

— Ко мне.

Дальше ехали молча, думая каждый о своем.

В квартире Пашина все умылись, сразу почувствовав облегчение. Потом Илья вставил привезенную дискету в компьютер и вывел файл на экран. Однако открывшаяся директория была так велика, что на ее изучение потребовалось бы несколько часов. А что требуется найти, Илья и сам толком не представлял. Разве что какие-то сведения, подтверждающие планы Калошина—Морока по захвату молодых девушек.

Ратников посмотрел на часы.

— Я, наверное, пойду. Появится интересная информация, позвоните. Наблюдение за Калошиным продолжать?

— Где он сейчас? — поинтересовался Громов.

Ратников вызвал Пучкова:

— Что нового, Жора?

— Объект едет по направлению к Арбату. Высадил вдруг ребят из своего служебного «мерина» и помчался как бешеный, будто шило в задницу воткнули.

— Продолжай работать и докладывай обо всем, что покажется подозрительным.

— Есть, командир!

Ратников посмотрел на друзей.

— Калошин на всех парах летит домой.

— Почуял что-то, — усмехнулся Громов. — Как ты думаешь, он догадается, кто взломал его логово?

Ответить Пашин не успел: сухо протрещал дверной звонок.

— Ты кого-нибудь ждешь?

— Не договаривался, — покачал головой Илья, жестом приказал собеседникам спрятаться. — Если только это не посыльный от похитителей Славы.

Он заглянул в дверной «глазок», несколько мгновений всматривался в человека, позвонившего ему, и без колебаний открыл дверь. Отступил в сторону. В прихожую ввалился худой как жердь, бледный, заросший редкой седоватой щетиной мужчина в мятом и грязном спортивном костюме, болтающемся на нем как на вешалке.

Антон не поверил глазам: это был Безымень! Бывший слуга Морока, перешедший впоследствии на сторону Евстигнея.

* * *

Целый час гость отмокал в ванной Пашина, обессилев до такой степени, что сам не смог потом вылезти из нее. Илья дал ему свой халат, и Безымень, в миру — капитан Висковатый, внедренный своим прежним господином больше года назад в Управление информационной безопасности ФСБ, преобразился, превратившись в заболевшего школьного учителя истории — такое сравнение пришло на ум Ратникову, с нетерпением ожидавшему, когда гость заговорит.

Однако прошло еще минут сорок — гость мало ел и жадно пил чай, — прежде чем подоспело время беседы.

— Я думал, ты погиб, — сказал Пашин, пригласив всех из кухни в гостиную.

— Я уже почти мертв, — еле слышным голосом отозвался Безымень, утонув в кресле. — Хрис оставил мне только дыхание. Жить мне осталось совсем немного. Ю-запас кончится, и я потухну.

— Как тебе удалось сбежать? И где тебя держали? В храме?

— Я не знаю, где это место. Меня куда-то повезли на машине, она застряла в болоте… и я сбежал…

Пашин и Громов переглянулись. Антон качнул головой.

— Чудеса… Хотя, с другой стороны, он настолько обессилел, что конвоиры могли расслабиться, не предполагая, что пленник попытается бежать. А по болотам он ходить умеет. Интересно, где в этот момент был Хрис?

— Да, возникают определенные сомнения, — согласился Пашин. — Не подослан ли ты, друг любезный, своими бывшими хозяевами?

Безымень остался флегматически безучастным, будто его замечание Пашина не касалось.

— Меня никто не подсылал… я сам… вы сочувствовали мне… и я решил найти… Хозяин должен вернуться в июле, я слышал, как Хрис беседовал с верховной жрицей…

— С Пелагеей? Она же умерла.

— Пелагея не умерла, она соединилась с извергом Ягьей… А жрица в храме новая — Евангелина… ее еще зовут Черной Графиней… достойная преемница Пелагеи…