лифта, выскочил на улицу, поймал такси, назвал таксисту адрес и, забравшись в салон, примостился на краешке сиденья. Индейцу чероки лицо Гая наверняка напомнило бы маску буревестника для ритуального танца дождя.

Часы показывали без четверти десять, однако Джин Фаррис не знала, то ли сейчас восемь утра, то ли шесть вечера. Если бы у нее хватало сил надеяться, она, вероятно, предпочла бы, чтобы уже наступил вечер, ведь чем больше времени оставалось позади, тем меньше его было впереди. Все было словно в тумане и казалось неважным. Она знала, а скорее предполагала, что в какой-то момент потеряла сознание и ее отнесли в постель. По крайней мере, Джин обнаружила, что после того, как ее бесцеремонно привела в чувство фыркавшая водой прямо в лицо крупная женщина в синей форме, она оказалась на койке, без обуви, накрытая хлопковым одеялом. Девушка немного поела того, что ей принесли на подносе, и выпила две чашки на удивление хорошего кофе, после чего мужчина в форме, категорически отказывавшийся с ней говорить, отконвоировал ее в ту самую комнату на цокольном этаже. Через пару минут там появился инспектор Кремер. Он продолжил процесс побудки Джин, хотя, конечно, не тронул ее и пальцем. На самом деле Джин окончательно разбудила именно ненависть – ненависть к его голосу, напоминавшему бесконечный ночной кошмар, который невозможно стряхнуть вместе с остатками сна.

– Мисс Фаррис, вам уже лучше? Вы хорошо поспали. Почти два часа. Я хотел бы спросить вас…

Неожиданно наступила желанная передышка – то ли утром, то ли днем, Джин отказывались говорить, который час, – когда в комнате появился какой-то человек и позвал инспектора. Кремер, приказав что-то сидевшему у стены полицейскому, исчез. Тот встал, подошел к стулу, который освободил инспектор, и остался молча стоять. Хотя Джин не могла толком разглядеть своего стража из-за бьющего в глаза света, ей показалось, что у него славное, дружелюбное лицо, и она рискнула спросить:

– Который час?

Он покачал головой:

– Прошу прощения, мисс. – Но затем, опасливо покосившись на дверь, протянул в сторону Джин левую руку с часами на запястье.

Приглядевшись, она определила время: без десяти десять.

– Спасибо, – сказала она.

Уставившись в потолок, полицейский едва слышно пробормотал:

– Не стоит благодарности.

Тем временем в коридоре инспектору Кремеру пришлось столкнуться с серьезной проблемой. Пришедший за ним человек лаконично сообщил:

– Гай Кэрью хочет видеть Джин Фаррис.

У Кремера округлились глаза:

– Где он?

– Там один репортер выследил его в холле – Аллен из «Газетт» – и вцепился ему в глотку. Вы этого пройдоху знаете. Поэтому я отвел Кэрью наверх в ваш кабинет. Им занимается Берк.

– Что Кэрью говорит?

– Он в курсе, что мисс Фаррис у нас, и хочет ее видеть.

– Это ты сказал ему, что она здесь?

– Ну что вы, сэр! Я попросил Кэрью произнести ее фамилию по буквам.

– Будь я проклят! – Кремер с минуту смотрел на кончик носа собеседника. – Комиссар здесь?

– Нет, сэр.

– Господь всемогущий! Теперь все наши труды насмарку. Погоди минутку. Дай-ка подумать. – Инспектор вытащил сигару, сунул ее в рот и прикусил, выпятил подбородок и, пожевав сигару, задумчиво пробормотал: – Нет, так не пойдет. – Минуты через две он вытащил сигару, бросил ее на пол и решительно произнес: – Пошли кого-нибудь к Бингему. Пусть составит компанию ему и мисс Фаррис. Нам сольные номера ни к чему. Я поговорю с Кэрью у себя в кабинете. Ты тоже поднимайся туда. Подождешь меня вместе с Берком. Если я пошлю за мисс Фаррис, проследи, чтобы рядом не было никаких репортеров.

Кремер прошел по грязному коридору, завернул за угол и вызвал лифт. Заметив мрачный взгляд пассажира, лифтер поспешно встал навытяжку. Инспектор вышел на третьем этаже и распахнул дверь в конце коридора с надписью: «Отдел по расследованию убийств», после чего, не глядя по сторонам, миновал приемную с рядом дверей, открыл крайнюю из них и оказался в не отличавшейся особой роскошью комнате с тремя окнами, обшарпанным письменным столом и стульями с потертой кожаной обивкой. Кремер сел за стол, придвинул к себе телефон и произнес в трубку:

– Пригласите ко мне мистера Кэрью.

Дверь открылась, сержант Берк вошел, затем пропустил в кабинет посетителя и тотчас же вышел, закрыв за собой дверь.

Кремер встал с места и протянул вошедшему руку:

– Здравствуйте, мистер Кэрью. Я инспектор Кремер.

– Я прошу прощения. – Гай остановился в четырех футах от письменного стола. – Полагаю, я не вправе вести себя как индеец, раз уж принял обычаи белого человека: деньги, одежду и образование. Однако далеко не все. Прошу прощения. Я обмениваюсь рукопожатием исключительно с друзьями.

– Ладно, – буркнул Кремер. – Как вам будет угодно. Присаживайтесь. Насколько я понимаю, вы хотите видеть мисс Фаррис.

– Да, хочу.

– Что заставляет вас думать, будто она здесь?

– Газеты. Вы арестовали ее. Она здесь. Разве нет?

– Да, она здесь, – кивнул Кремер. – Провела тут целую ночь. А по какому поводу вы хотели ее видеть?

Гай сделал шаг вперед, в глазах его появился нехороший блеск.

– Значит, вы признаете… – пробормотал он.

– Ничего я не признаю. Я только сказал, что мисс Фаррис здесь. А по какому поводу вы хотели ее видеть?

– Я хочу ее видеть. Я требую встречи по праву друга. Она не совершила никакого преступления. Это незаконно.

– Минуточку, мистер Кэрью. Предоставим адвокатам решать, что законно, а что нет. Вы ведь не адвокат, да? Вы гражданин, а я коп. Давайте успокоимся. Вы сказали, что хотите видеть мисс Фаррис, а я ответил: хорошо. Ну конечно же, вы можете ее увидеть.

Гай с подозрением уставился на инспектора. Но тот, не моргнув глазом, снова придвинул к себе телефон и произнес в трубку:

– Берк? А Стеббинс там? Попроси его сходить за мисс Фаррис и привести ее сюда. Прямо сейчас. – Инспектор положил трубку и обратился к Гаю: – Присаживайтесь, мистер Кэрью. Она будет здесь через минуту.

– Благодарю.

Гай остался стоять, повернувшись лицом к двери. Поскольку он закрывал Кремеру обзор, тому пришлось сдвинуть свое кресло поближе к краю письменного стола. Поджав губы, инспектор задумчиво уставился в затылок посетителя и принялся смотреть, как равномерно поднимаются и опускаются его плечи в процессе дыхания – в общей сложности двадцать восемь вдохов и выдохов в минуту. Инспектор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал, решив не нарушать напряженного молчания.

Дверь открылась. Стеббинс, в отличие от Берка, сперва пропустил в кабинет посетителя. Джин сделала два шага вперед, щурясь от льющегося из окон света, и остановилась как вкопанная. Кремер даже приподнялся с сиденья, чтобы ничего не